нас ещё не было. Да и никто из нас пока никому не признавался во взаимности.

Старик продолжал хмуриться, пока его глаза не превратились в маленькую точку, и он сам в какое-то мгновение не разрушил всю прежнюю атмосферу одним-единственным ответом на вопрос, который я несколькими минутами ранее задавал:

— В группе была высокая молодая девушка со светло каштановыми волосами по лопатки, на несколько сантиметров меньше девицы паренёк со светло русыми волосами, что были выбриты под примерно два-три миллиметра, другой паренёк на порядок выше первого и укрытый полностью в длинный пуховик неяркого цвета и лыжные очки вместе с балаклавой, а также мужика среднего возраста немного ниже тебя с седыми волосами прям как у меня, — пальцем указал он на свою макушку, что не была подвергнута облысению.

— Мужик… Какого цвета глаза у него были?

— Майки, я точно не помню, но примерно что-то около зелёные, вроде светлые, вроде тёмные, но точно сказать не могу, ты уж прости.

— Да ничего… — пробормотал я. — Они хоть именами представлялись?

— Только паренёк. Тот, что правильный.

— И как же? — с нетерпением я даже слегка поддался вперёд.

— Вроде что-то на Бе… Ну, как блеяние овец, что-то созвучное, — пожал он плечами. — Примерно так: Беее… Беее…

От филигранного совпадения я даже на мгновение вздрогнул, — надеюсь, что не сильно заметно, — и издал глухой выдох.

— А последние буквы его имени? — не стал признаваться ему, что звуки, которые он только что издавал меня изрядно так раздражали.

— Не помню точно. Может быть что-то наподобие имени Бенджамин… или Бендрог.

— Не Бевис?

— А может и так, — сделал он затяжку. — Кто ж его знает, да?

— Можно сказать, что я знаю…

Неоднозначно.

С одной стороны, очень похоже на дядю, Берту, Бевиса и, чёрт возьми, Патрика, но с другой… Я не сильно и верю в такое вот стечение всевозможных обстоятельств. Не может же так всё сложиться и предстать, верно? Быть может, я что-то упускаю, что-то очень важное и нужное, но очень хорошо скрываемое и…

Я посмотрел на мистера Дубова.

— Вы говорили мне правду? — негромко спросил я.

— Майки, конечно! Я всегда говорю правду! — видимо найдя в моём вопросе шутку он немного усмехнулся и поддался вперёд, сказав следующие слова шёпотом: — Скажу тебе по секрету: все Сергеи, независимо от того, где они проживают, всегда говорят правду и только её. Так говорил мой отец. — сделал он какой-то странный жест, начертив кулаком символический крест на своём теле. — Царство ему небесное… Но… — он вернулся на место и уже с обычной громкостью спросил: — с чего сомнения, Майкл? Я что-то не так сделал?

Было хотел уже достать закреплённый пистолет, было хотел уже ударить им же ему по голове и вырубить, а после оттащить в один из безопасных подвалов и действенным методом уже узнать говорил ли он мне правду, но… я без каких-либо вдохов и выдохов просто заставил осознать свои мысли, которым я всегда доверял и которых хотел воплотить в жизнь, и просто отошёл на пару шагов назад от стойки и подкинул на акриловую монетницу нераскрытую пачку своих любимых сигарет.

— Благодарю за информацию, мистер Дубов! — громко поблагодарил я старика, двигаясь к своему номеру.

— Мистер… Точно турист… — он было сказал что-то ещё, но к тому моменту я уже поднимался по лестнице.

Глава 44

— Уонка! Чёрт возьми! Ты представляешь! Оказывается, что в этом колодце предположительно затерялись мои близкие. И…

Едва ворвавшись в номер, я, не разуваясь и не закрывая дверь, первым же делом пошёл будить свою компаньонку, которая на протяжении нескольких месяцев оставалась для меня единственным собеседником, с которым мне было, как минимум, приятно взаимодействовать.

Она, вырываясь из неглубокого сна, сначала округлила глаза посмотрев на меня слегка шокировано, а после, видимо поняв, что всё пребывает в норме, без какого-либо стеснения встала на две ноги будучи одетой только в простое чёрное нижнее бельё, — всё это время я просто стоял в стойке держа руки в воздухе, при этом безумно улыбаясь по привычке, которую я недавно обнаружил после очередного приёма, — и спросила шёпотом, своим… дурманящим и прекрасным голоском, который буквально на несколько длинных секунд распространился по всей комнате:

— Что случилось, дорогой? Всё хорошо?

…

… …

… … …

… … … …

… … … … …

Дорогой? Я правильно услышал?

…

… …

Что-о-о-о-о-о-о-о???

— ДорО-огО-ой? — зачем-то я даже вдавил свой кадык вовнутрь себя, отчего эффект от выпущенного мною слова многократно превзошёл собственные низкие ожидания.

С каждым поставленным шагом назад я всё сильнее и сильнее начинал трястись не только своим глухим сознанием со своими гнусными желаниями, но и всем телом, которое в одночасье захватила флотилия под громким названием «СПАЗМЕННЫЕ ЗАВОЕВАТЕЛИ».

Внимание-внимание! Сознание Майкла Отто — младшего представителя одноимённой оружейной компании подверглось сокрушительной атаке, в ходе которой все уцелевшие корабли были вынуждены окончательно капитулировать.

В ходе своевременной сдачи последние осколки потаённых и несбывшихся желаний будут, если уже не начали, вырываться наружу, оставляя только боль и страдания, страхи и травмы, которые в конечном итоге всегда приводят к…

Полнейшему краху.

Я бы держался столбом как непоколебимый, ну или оставался в том же положении, в котором стоял как вкопанный перед тем, как она назвала меня… как назвала.

Но, чёрт возьми… Возможно это было связано с тем, что я был на эмоциях, коих всё время вырывал с корнем при малейшем намёке на рождение. А возможно с тем, что где-то на дне моего мысленного потока Уонка представлялась для меня как прекрасная девушка, которую я всегда хотел бы защищать.

С другой стороны, быть может, я просто сник, находясь в этом колодце, где правят свобода слова и чёртовы неженки, которые даже не разбираются в управлении и удержании власти, оставляя весь видимый секторный союз в подвешенном состоянии.

Дорогой — я?..

Я — дорогой?

Как?..

Как я могу быть дорогим?

Все последующие размышления, что проходили у меня в голове за какие-то доли секунд не привели меня ни к чему хорошему, так как из-за простого, для обычных людей, вопроса, я перешёл сначала к желанию быть любимым, которое присуще всем представителям человеческого рода, а уже после к детским обидам на отца, дядю, и… как бы странно это ни прозвучало, маму.

Я уже давно осознал, что всё сказанное в отрицательном ключе от отца про неё — неправда. Но я до сих пор не могу избавиться от тех чувств, которые подпитывали во мне