Телефон разрывает Кирилл. Еще один из тех парней, с кем я пыталась забыть Кострова. Только если Эдик всё понял с первого раза и навсегда заблокировал мой контакт, то Кирилла наличие соперника лишь раззадорило.

– Малыш, куда высылать цветы? – щебечет он так, будто мы как минимум женимся.

Без приветствия. Без лишних вопросов.

– И тебе добрый вечер. Какие цветы?

– Я заказал тебе сто роз, курьер доставит их через пару часов. Мне нужен адрес, малыш.

– Сто роз? – на всякий случай уточняю я, представляя, как курьер складирует розы возле моего портрета, перечеркнутого черной ленточкой. – Точно сто? Может быть, сто одна?

– Не-а, точно сто, – твердо говорит Кирилл и добавляет: – Если честно, это у них акция такая была. Сто роз по цене ста пятидесяти. Вот я и…

Честный товарищ рассказывает, что не смог устоять перед бешеной акцией, хотя обычно он не импульсивен и вообще сдержан в тратах, но ради меня готов спустить всю повышенную стипендию. Повышенная стипендия студента-энергетика – звучит почти так же гордо, как сотня роз.

– Отмени заказ, – прошу я, высматривая выходящих из клуба людей, но Дениса среди них нет. – Мне не нужны цветы. Понимаешь?

– Поздно отменять, в условиях акции была указана безвозвратная сделка. Дай мне шанс, малыш! Тебе понравится! Я не приму отказа. Если ты пошлешь меня, принесу их в твой институт и буду раздавать по одной штуке со словами: «Эти цветы должны принадлежать Оксане Верещагиной, но она разбила мне сердце».

Что-то мне подсказывает: Кирилл способен на это. Он уже хвастался, что однажды пытался добиться девушку тем, что нашел в социальной сети тысячу незнакомых людей и атаковал их просьбой: «Напишите ей, что я её люблю».

Меня аж передернуло, когда он рассказывал, как бедную девицу завалили спамом. Зато Кирилл был счастлив.

Видимо, придется использовать тяжелую артиллерию в виде Дениса второй раз.

– Хорошо, – я называю адрес. – Спасибо тебе большое, но в следующий раз потрать лишние деньги на благотворительность. Кирилл, надеюсь, ты понимаешь, что эти цветы ничего между нами не меняют?

– Разумеется! – горячо убеждает он. – Спасибо, малыш. Я постараюсь сделать так, чтобы мой подарок тебе запомнился.

Мы прощаемся, и я сразу же набираю номер Катиного Саши.

– Привет, хочешь удивить Катюшку? – спрашиваю с ухмылкой.

– Очень!

– К тебе сейчас приедут сто роз. Я дала твой адрес курьеру. Выкини одну, а остальные подари своей невесте.

Вечно нищий Александр жутко комплексует, что не может обеспечить Катьке богатую жизнь. Что ж, буду доброй феей крестной. Пусть Катюшка порадуется. Не пропадать же цветам.

– Э-э-э. А откуда у тебя розы? – спрашивает Саша таким тоном, будто я ему не цветы предложила, а партию героина.

– Пусть это останется моим маленьким секретом, – улыбаюсь я и нажимаю на красную кнопку, потому что в дверях клуба показывается фигура Кострова.

Ему чертовски идет кожаная куртка с кучей заклепок, а трехдневная щетина очерчивает скулы, делая их такими острыми, что даже глядеть больно. Он прижимает меня к себе, показывая всю глубину радости от встречи желанием, оттопыривающим джинсы, и намекая, что вечер не закончится тем итальянским ресторанчиком, куда мы решили сходить.

Я знаю, что после боев Денис безумно голоден. После боев и после любовных сражений.

– Ну, как прошло? – интересуюсь, пристегнувшись ремнем безопасности.

Синяков нет, как и ссадин, и рассеченной брови или разбитого носа. Можно вздохнуть с облегчением. Не люблю видеть на лице Дениса следы чужих кулаков.

– В этот раз долго возился, – кривится Костров. – Пять минут сорок шесть секунд. Мы тупо скакали по рингу как кролики. Еле отловил и уложил. Не замерзла?

– Не-а, – качаю головой, но мужчина всё равно врубает кондиционер на теплый воздух, и по телу начинает расплываться блаженство.

Мы уже подъезжаем к ресторану, когда мне звонит встревоженный Саша.

– Оксана, а почему мне доставил цветы голый курьер? Если честно, на нем, кроме этих цветов, даже ничего нет. Так и планировалось? Что ему передать? – бормочет жених Кати в трубку, вызывая у меня нервный смешок и шепчет «курьеру»: – Подождите секундочку. Наверное, вышло какое-то недоразумение.

Ага, и имя этому недоразумению: Кирилл.

– Передай ему, что попытка уложить меня в постель с треском провалилась.

– Глубокоуважаемый, э-э-э, курьер, – важно изрекает Александр. – Оксана просит передать, что…

Я не слышу конца фразы, как и ответа, потому что сгибаюсь пополам от смеха. Представляю картинку так четко, что не могу успокоиться. Обнаженный Кирилл в окружении сотни роз перед вытаращившим глаза Сашкой. Просто прелесть!

Хвала небесам, что мне хватило ума не сообщать ему адрес общежития.

Денис поглядывает на хохочущую меня с удивлением.

– Что тебя так рассмешило? – уточняет он, когда я прощаюсь с Александром.

Приходится рассказать эту великолепную историю. Жаль, с подругами ею не поделишься, потому что Кате не понравятся цветы, которые окружали причиндалы незнакомого Кирилла.

Дослушав, Денис резко мрачнеет, точно на лицо наползла грозовая туча, и в темных глазах плещется нечто абсолютно дикое, животное.

– Мне не нравятся всякие Кириллы в твоей жизни, как и Александры, – припечатывает.

– Ревнуешь? – фырчу.

– Не люблю делиться своими друзьями с какими-то недоумками, – пасмурно отвечает Костров и впечатывается своими губами в мои.

Наша дружба давно перестала быть адекватной.

И мне самой страшно представить, куда она заведет.

Секс с Костровым – лучшее, что придумало человечество. Говорю с полной уверенностью, хоть и не сравнивала. Но он умудряется выжать меня до дна. Вознести к небесам, прокатить как на американских горках. Каждый толчок, каждый укус, каждое движение заставляет меня стонать от удовольствия.

Я разлетаюсь на осколки. Шалею от собственных стонов. Поджимаю пальцы на ногах и задыхаюсь. Ловлю себя на мысли: сколько же я пропустила за двадцать лет воздержания?!

Или не пропустила, потому что в моей жизни не было Кострова?

Лежу на животе, обнаженная, согнув ноги в коленях и болтая ими из стороны в сторону. Денис общается с научным руководителем по поводу своей диссертационной работы. Особую пикантность диалогу придает тот факт, что на Кострове нет ни клочка одежды, а его "оружие" полностью готово к бою.

Нас бессовестно прервали в середине процесса, и Денис надеялся, что разговор не затянется. Судя по тому, как он обреченно вздыхает, продолжение вечера случится нескоро.