Катя, улыбаясь, смотрела вверх, где счастливые звёзды весело кувыркались на тёмном ковре неба.

P.S. Пятница, 11 мая 2018

Самое удивительное в жизни – это сама жизнь, дарящая мне самые невероятные встречи. Двоюродный племянник Романа Гари – Поль Александр Павлович и его жена Анни, пригласили нас в гости! Я теряю голову от радости. Это невероятно! Ведь они уже давно никого не подпускают и живут уединённо «вдали от шума городского» в 550 км от Парижа. Вам говорит о чём-нибудь такое название деревеньки, как Caniac-du-Causse (300 жителей)? Нам это место совершенно неизвестно, но мы с энтузиазмом мчимся на нашей «Тойоте», лихо превышая скорость, где только возможно. Я так тороплюсь прикоснуться к истории. Как же мне удалось войти к ним в доверие? Благодаря моему русскому акценту, напомнившему Полю произношение его матери Дины. Я часто говорила с Павловичем по телефону и мы даже старомодно переписывались. Мне доставляло огромное удовольствие видеть его почерк на конверте – бисерный с тонкими длинными «L» в моём имени. Его стиль – лёгкий, естественный, дружеский: «Увидев Ваше фото в книге, я будто бы пожал Вам руку и познакомился с Вами… Так странно, что сейчас я уже старше Романа…» Поль Александр родился 5 февраля 1942 года, значит сейчас ему 76 лет, а Роман Гари застрелился в 66.

В молодости все называли Поля вторым именем Алекс, чтобы не путать с отцом, которого тоже звали Поль. Дина, выходя замуж за Павловича, приняла католичество и маленький Алекс учился в духовной семинарии Святой Марии, долгое время даже не подозревая, что он еврей. Но Анни, выйдя замуж за Поля, почувствовала моментально тиранизм еврейской свекрови, не желающей делить своего сына ни с кем. После смерти отца, это дядя Роман уделял много внимания Алексу и оплатил его учёбу в Гарварде. А потом… Потом, как вы знаете, это Алексу пришлось участвовать в «абсолютном» романе Гари и играть роль Эмиля Ажара…

Вся эта история постоянно крутится в моей голове и, естественно, я возбуждена до предела и всё обычное воспринимается мной по-другому: и синий океан неба, и поле, и лес и земля. Мне кажется, что я увидела Землю такой, какой ещё никто не видел.

Не найдя по дороге ни одного цветочного магазина, мы останавливаемся, чтобы собрать букет полевых цветов для Анни. Восторженная бесконечность зелёного поля с алыми, пламенеющими маками, золотыми лютиками и белыми ромашками. Волшебная гармония природы и души. Я перетягиваю лентой наш яркий букет – щедрый дар природа, и мы снова мчимся, наверстывая время, чтобы приехать тютелька в тютельку. Ведь опоздание – это разочарование для тех, кто ждёт. На «всех скоростях» пересекаем деревеньку Caniac-du-Causse и к нашей радости дорога сама выводит нас к хутору, прямо к дому 17 века, где живут Павловичи, о чём свидетельствует табличка на почтовом ящике. На крыльце нас уже встречает Поль Александр и… его обаяние обрушилось сразу. Изящно забыв смущение, я бросаюсь ему на шею. Он трижды целует меня, подаёт руку моему мужу Филиппу и приглашает в дом. Вдруг, радостно скуля, охотничья собака Фабио (teckel) с жёсткой, серой шерстью, бросается мне в ноги и так умильно «присобачивается» ко мне, что все смеются.

– Может быть, Фабио чует во мне животное?

– Нет, просто предлагает дружить, – улыбаясь, ответила Анни, целуя меня и приглашая всех в сад.

Солнце просвечивает сквозь листву деревьев, делая наши лица светло-пятнистыми. Как просторно здесь! Очаровательная Анни, нежно заботится о нас, угощая разными домашними вкусностями. Яблочный пирог, который так любил Роман, немножко «пересидел» в духовке и хрустит, как сухарик, поэтому никто его не есть. А мне нравится, мне всё нравится, что нравилось Гари.

Поль предлагает нам различные вина, но я никогда не пью алкоголь.

– Ты как Роман, он тоже не пил и терпеть не мог пьяниц, – заметила Анни.

Вот так естественно и просто мы все перешли на «ты».

У меня было к ним много вопросов, но я не задала ни единого, чтобы наша дружеская беседа не превратилась в допрос.

Поль очень тонкий человек. Блеск его ума, художественная и литературная объективность, меткость определений были потрясающе красивы. Но он ещё обладал искусством не стеснять собеседников и своими «ажаризмами» совершенно нас расслабил. Одет он был в джинсы, черную майку и песочного цвета пиджак. Стройный, подтянутый, элегантный. Он задумчиво скручивал «самокрутку», курил какой-то пряный табак и вдруг, взглянув на меня, спросил:

– Что ты хотела узнать?

– Всё!

– Ты сумасшедшая и ты нам подходишь.

Ну, что ж… В 1971 году Роман Гари и Джин Сиберг, попав под чары этой местности, купили рядом с нами развалину 17 века. Я взялся достроить, увеличить и отремонтировать дом, сделав уютное и достойное жилище. Эти дома, затерявшиеся в зелени на известковом плато Causse, олицетворяли для Романа покой и воплощали надежду на воссоединение остатков клана своей матери. Вот мы до сих пор живём здесь и не можем иначе. Потом из Парижа приехала хорошая знакомая Романа – Элизабет Фарси, декоратор, которая привезла всё необходимое для дома и создала здесь деревенский уют. Ты хочешь посмотреть его дом?

Мы идём через лужайку в гости к Гари, и что-то необъяснимо барское было в походке и движениях Поля. Он отворил дверь, но не переступил порога, это милая Анни продолжила рассказ.

– Вот за этим столом Роман писал заготовку для романа «Воздушные змеи». Он всегда работал над несколькими произведениями одновременно. Ведь он жил в ирреальном мире своих героев, а когда сталкивался с реальным миром – впадал в депрессию. Я помню первые дни Нового 1977 года, когда Роман сидел здесь над корректурой английского издания «Вся жизнь впереди». Горел вот этот большой камин и Роман казался нашей маленькой дочери, каким-то чародеем в отблесках пламени. Он её очень любил и часто играл с ней, а потом мы все вместе ужинали, иногда приглашали друзей или соседей. У Романа была такая особенность – если собеседник был глуп и неинтересен, то он засыпал за столом и все очень смеялись.

В ванную и спальню вела деревянная лестница. Через окна открывался просто идиллический вид на зелёные луга с пасущимися стадами овец. Это именно здесь Гари понял, что свободная природа – свободнее всех свобод.

Мне показалось, что Анни что-то хочет сказать нам, но не решается.

Я понимала, что мечта Гари об абсолютном романе, в котором он мог быть одновременно героем и автором, вовлекла в мистификационную игру Поля, который