Невероятная проницательность, сложная шахматная партия из слов и высказываний, а он ответил словом, недалеко ушедшим ушедшим от мычания. Не то чтобы я ожидала апплодисментов и бурного одобрения, но все же.

— Позвольте подбросить вам безумную идею, — он поставил чашку с кофе на стол.

Я ждала, ощущая, как ускорился пульс.

— Брук убивает Джона, а потом умирает от сердечного приступа.

— Нет, — с неловким смешком ответила я.

— Нет? — он приподнял темную бровь.

— Нет, — я покачала головой, затем замерла, убеждаясь, что резкая реакция была обоснованной. Было ли возможно, что Джон рассказал о своих темных фантазиях или попытался ее убить, а она дала отпор и убила его, защищаясь?

Вероятность была невысокой, но блекла перед лицом намного более очевидной правды: Джон отравил ее и убил себя. Я бы ни за что не позволила вывалять имя покойной Брук Эбботт в грязи. Я бы нарушила конфиденциальность Джона и рискнула репутацией при необходимости. Я покачала головой:

— Точно нет.

— Ладно, — он встал. — Как я уже говорил, это просто безумная теория. Спасибо. Я свяжусь с вами, если возникнут еще вопросы.

Я взяла свою визитку, все еще в пакете, и протянула ему.

— Возьмите.

Он взял ее, а затем протянул руку.

— Спасибо за уделенное мне время, доктор Мур.

— Когда угодно.

Я наблюдала, как он уходит, и молча молила его не возвращаться.

— В тебе что-то изменилось, — Беверли оглядела меня поверх меню тайского ресторана.

— Я подстриглась, — я перевернула огромный ламинированный лист. — Я не знаю даже половину из этих блюд.

— Просто закажи жареный рис с креветками, — она откинулась на спинку стула, когда принесли миску с дамплингами со свининой на пару, а потом протараторила заказ официантке.

Я заказала следом, а затем проводила официантку взглядом.

— Я хотела остричь челку, но струсила и сделала многослойную стрижку.

— У тебя не волосы изменились. Дело в твоей ауре.

Я проглотила желание высказать, что я думаю об этой ее нью-эйдж хрени. Может, это работало на домохозяйках из Калабасаса, но, если бы я сказала кому-то из своих клиентов потереть камень позитивности, меня бы высмеяли, и я бы за неделю осталась без работы.

— Я серьезно. Что не так?

— У меня стресс, — признала я.

— Из-за твоего мертвого женоубийцы? — она постучала тройкой пакетиков с заменителем сахара по ладони.

Я оглядела внешний двор, убеждаясь, что вокруг никого нет.

— Полегче, Бев.

— Нас никто не слышит, — отмахнулась она. — Поговори со мной. Ты все еще чувствуешь вину за его самоубийство?

— Да, но это не главный ее источник, — я наблюдала за парой, поднимающейся из-за стола. — Я работаю над психологическим портретом для нового клиента.

Она подхватила дамплинг и мокнула его в соус.

— Обвинение или защита?

— Защита, — я рассказала о предложении Роберта поработать на него, опустив пьяную ночь страсти.

Глаза Беверли округлялись, пока я продолжала историю.

— Погоди, — она быстро проглотила еду, прежде чем заговорить: — Он нанимает тебя, дает тебе дело, и ты с тех пор с ним не говорила?

— Нет.

— Почему?

— Я оставила сообщение в его офисе, но он мне не перезвонил.

— Я видела новости об этом парне… — медленно сказала она. — Его сын был одной из жертв Кровавого Сердца, верно? Вроде номер пять?

— Шесть, — подтвердила я.

Она шире распахнула глаза в осознании.

— И он горячий, да?

— Он очень хорошо выглядит, — признала я.

— Нет, — возразила она. — Он чертовски горячий. Тебе нужно отодвинуть в сторону мрак и оседлать его подобно профессиональному жокею.

— Не суть, я… — я с трудом сохраняла непринужденность.

— О, становится все занимательнее и занимательнее, — она отодвинула дамплинги и склонилась вперед, с интересом поблескивая зелеными глазами. — Ты уже это сделала, не так ли?

— Я не оседлала его и не каталась на нем как профессиональный жокей, — сухо сказала я. — Больше всего я смахивала на бабушку с артритом на карусели.

Она хохотнула и похлопала в ладоши.

— О мой бог, ты грязная шлюшка.

Я невольно зарумянилась. Все-таки это было мое лучшее сексуальное достижение десятилетия. Я поверить не могла, что так долго что-то от нее скрывала. Обычно Беверли вынюхивала непристойности в ту же минуту, как чьи-то трусики оказывались на полу.

— Значит, это не стресс, — сказала она, снова беря палочки для еды. — Ты светишься, потому что сексуально удовлетворена. Если только тебя не постигло разочарование? — она посмотрела на меня в поисках подтверждения.

Я покраснела, пытаясь не думать о числе оргазмов, достигнутых той ночью.

— Еще как удовлетворена, — заверила я. — Но я все равно думаю, что это стресс. Я уже несколько недель нормально не спала.

Ее прервал звонок телефона. Пока она отвечала, я взяла чайник и налила себе чашечку чая.

Меня немного раздражало, что Роберт мне не звонил. Не принимая во внимание нашу сексуальную связь, он нанял меня на работу, и я ждала остальные дела жертв, которые он обещал. Да, последние пять дней он работал с самым скандальным убийцей за всю историю Калифорнии. Его офис наверняка засыпали звонки прессы, запросы о предоставлении информации и подготовка к слушанию. Мое голосовое сообщение, скорее всего, было похоронено под горой других.

— Ну, что в деле? — Беверли положила трубку и забыла о моих сексуальных приключениях так же легко, каки о дамплингах. — Ты уже начала составлять портрет?

— У меня недостаточно информации. Мне нужны дела всех жертв, которые я должна получить, — неудивительно, что он был так уверен, когда уверял, что предоставит мне дела. Он получил доступ к тоннам информации, сделав Рэндалла Томпсона своим клиентом.

— Детка, это же для тебя просто золото. Дела Кровавого Сердца?

— Знаю. Шесть убийств, — я улыбнулась.

— Постарайся выглядеть чуть менее довольной.

Я пожала плечами. Это приводило меня в восторг, особенно потому, что он уже находился за решеткой. Это же я и озвучила, и она медленно кивнула, явно о чем-то думая.

— Как думаешь, почему он представляет его? То есть, я смотрела новости. Ты веришь в то, что он считает Рэндалла невиновным?

Это был насущный вопрос, и я вздохнула.