На все это бабушка смотрела издали, с диким любопытством. Ейочень понравилось, что воришек выводят. Trente et quarante мало возбудило еелюбопытство; ей больше понравилась рулетка и что катается шарик. Она пожелала,наконец, разглядеть игру поближе. Не понимаю, как это случилось, но лакеи инекоторые другие суетящиеся агенты (преимущественно проигравшиеся полячки,навязывающие свои услуги счастливым игрокам и всем иностранцам) тотчас нашли иочистили бабушке место, несмотря на всю эту тесноту, у самой средины стола,подле главного крупера, и подкатили туда ее кресло. Множество посетителей, неиграющих, но со стороны наблюдающих игру (преимущественно англичане с ихсемействами), тотчас же затеснились к столу, чтобы из-за игроков поглядеть набабушку. Множество лорнетов обратилось в ее сторону. У круперов родилисьнадежды: такой эксцентрический игрок действительно как будто обещал что-нибудьнеобыкновенное. Семидесятилетняя женщина без ног и желающая играть — конечно,был случай не обыденный. Я протеснился тоже к столу и устроился подле бабушки.Потапыч и Марфа остались где-то далеко в стороне, между народом. Генерал,Полина, Де-Грие и m-lle Blanche тоже поместились в стороне, между зрителями.

Бабушка сначала стала осматривать игроков. Она задавала мнерезкие, отрывистые вопросы полушепотом: кто это такой? это кто такая? Ейособенно понравился в конце стола один очень молодой человек, игравший в оченьбольшую игру, ставивший тысячами и наигравший, как шептали кругом, уже тысяч досорока франков, лежавших перед ним в куче, золотом и в банковых билетах. Он былбледен; у него сверкали глаза и тряслись. руки; он ставил уже без всякогорасчета, сколько рука захватит, а между тем все выигрывал да выигрывал, всезагребал да загребал. Лакеи суетились кругом него, подставляли ему сзадикресла, очищали вокруг него место, чтоб ему было просторнее, чтоб его нетеснили, — все это в ожидании богатой благодарности. Иные игроки с выигрышадают им иногда не считая, а так, с радости, тоже сколько рука из карманазахватит. Подле молодого человека уже устроился один полячок, суетившийся изовсех сил, и почтительно, но беспрерывно что-то шептал ему, вероятно, указывая, какставить, советуя и направляя игру, — разумеется, тоже ожидая впоследствииподачки. Но игрок почти и не смотрел на него, ставил зря и все загребал. Он,видимо, терялся.

Бабушка наблюдала его несколько минут.

— Скажи ему — вдруг засуетилась бабушка, толкая меня, —скажи ему, чтоб бросил, чтоб брал поскорее деньги и уходил. Проиграет, сейчасвсе проиграет!

— захлопотала она, чуть не задыхаясь от волнения. — ГдеПотапыч? Послать к нему Потапыча! Да скажи же, скажи же, — толкала она меня, —да где же, в самом деле, Потапыч! Sortez, sortez![35] — начала было она самакричать молодому человеку. — Я нагнулся к ней и решительно прошептал, что здесьтак кричать нельзя и даже разговаривать чуть-чуть громко не позволено, потомучто это мешает счету, и что нас сейчас прогонят.

— Экая досада! Пропал человек, значит сам хочет… смотреть нанего не могу, всю ворочает. Экой олух! — и бабушка поскорей оборотилась вдругую сторону.

Там, налево, на другой половине стола, между игроками,заметна была одна молодая дама и подле нее какой-то карлик. Кто был этот карлик— не знаю: родственник ли ее, или так она брала его для эффекта. Эту барыню язамечал и прежде; она являлась к игорному столу каждый день, в час пополудни, иуходила ровно в два; каждый день играла по одному часу. Ее уже знали и тотчасже подставляли ей кресла. Она вынимала из кармана несколько золота, несколькотысячефранковых билетов и начинала ставить тихо, хладнокровно, с расчетом,отмечая на бумажке карандашом цифры и стараясь отыскать систему, по которой в данныймомент группировались шансы. Ставила она значительными кушами. Выигрывалакаждый день одну, две, много три тысячи франков — не более и, выиграв, тотчасже уходила. Бабушка долго ее рассматривала.

— Ну, эта не проиграет! эта вот не проиграет! Из каких? Незнаешь? Кто такая?

— Француженка, должно быть, из эдаких, — шепнул я.

— А, видна птица по полету. Видно, что ноготок востер.Растолкуй ты мне теперь, что каждый поворот значит и как надо ставить?

Я по возможности растолковал бабушке, что значат этимногочисленные комбинации ставок, rouge et noir, pair et impair, manque etpasse[36] и, наконец, разные оттенки в системе чисел. Бабушка слушалавнимательно, запоминала, переспрашивала и заучивала. На каждую систему ставокможно было тотчас же привести и пример, так что многое заучивалось изапоминалось очень легко и скоро. Бабушка осталась весьма довольна.

— А что такое zero? Вот этот крупер, курчавый, главный-то,крикнул сейчас zero? И почему он все загреб, что ни было на столе? Эдакую кучу,все себе взял? Это что такое?

— А zero, бабушка, выгода банка. Если шарик упадет на zero,то все, что ни поставлено на столе, принадлежит банку без расчета. Правда,дается еще удар на розыгрыш, но зато банк ничего не платит.

— Вот-те на! а я ничего не получаю?

— Нет, бабушка, если вы пред этим ставили на zero, то когдавыйдет zero, вам платят в тридцать пять раз больше.

— Как, в тридцать пять раз, и часто выходит? Что ж они,дураки, не ставят?

— Тридцать шесть шансов против, бабушка.

— Вот вздор! Потапыч! Потапыч! Постой, и со мной есть деньги— вот! Она вынула из кармана туго набитый кошелек и взяла из него фридрихсдор.— На, поставь сейчас на zero.

— Бабушка, zero только что вышел, — сказал я, — стало быть,теперь долго не выйдет. Вы много проставите; подождите хоть немного.

— Ну, врешь, ставь!

— Извольте, но он до вечера, может быть, не выйдет, вы дотысячи проставите, это случалось.

— Ну, вздор, вздор! Волка бояться — в лес не ходить. Что?проиграл? Ставь еще!

Проиграли и второй фридрихсдор; поставили третий. Бабушкаедва сидела на месте, она так и впилась горящими глазами в прыгающий позазубринам вертящегося колеса шарик. Проиграли и третий. Бабушка из себявыходила, на месте ей не сиделось, даже кулаком стукнула по столу, когда круперпровозгласил «trente six»[37] вместо ожидаемого zero.

— Эк ведь его! — сердилась бабушка, — да скоро ли этотзеришка проклятый выйдет? Жива не хочу быть, а уж досижу до него! Это этотпроклятый курчавый круперишка делает, у него никогда не выходит! АлексейИванович, ставь два золотых за раз! Это столько проставишь, что и выйдет zero,так ничего не возьмешь.

— Бабушка!

— Ставь, ставь! Не твои.