— Все занято до пятой очереди.

— Что такое?

В этом поезде никогда не подавали обед больше чем в двеочереди и всегда было сколько угодно свободных мест.

— Все расписано, — сказал проводник вагона-ресторана. —Пятая очередь будет в три тридцать.

— Плохо дело, — сказал я Биллу.

— Дай ему десять франков.

— Возьмите, — сказал я. — Мы хотим пообедать в первуюочередь.

Проводник сунул десять франков в карман.

— Спасибо, — сказал он. — Я бы посоветовал вам запастисьсандвичами. Все места на первые четыре очереди заказаны через управлениедороги.

— Вы далеко пойдете, приятель, — сказал ему Биллпо-английски. — Очевидно, дай я вам пять франков, вы посоветовали бы намспрыгнуть с поезда.

— Comment?[5]

— Подите к черту! — сказал Билл. — Велите подать сандвичи ибутылку вина. Скажи ему, Джейк.

— И пришлите в соседний вагон. — Я объяснил ему, где мысидим.

В нашем купе сидели муж с женой и подросток сын.

— Вы, кажется, американцы? — спросил муж. — Приятноепутешествие?

— Чудесное, — сказал Билл.

— Хорошо делаете. Путешествуйте, пока молоды. Вот мы смамашей давно собирались в Европу, но пришлось немного подождать.

— Мы могли поехать десять лет назад, если бы ты хотел, —сказала жена. — Но ты всегда говорил: сперва посмотрим Америку! Что ни говори,а видели мы немало.

— В нашем поезде полно американцев, — сказал муж. — Целыхсемь вагонов. Все из Дейтона, штат Огайо. Это паломники. Они побывали в Риме, атеперь едут в Биарриц и Лурд.

— Ах, вот оно что! Паломники. Святоши сопливые, — сказалБилл.

— Из каких вы краев?

— Я из Канзас-Сити, — сказал я. — А он из Чикаго.

— Оба едете в Биарриц?

— Нет. Мы едем в Испанию ловить рыбу.

— Я сам этим никогда не занимался. Но у нас многиеувлекаются. В нашем штате Монтана лучшие места для рыбной ловли. Я тоже рыбачилс приятелями, но никогда не увлекался.

— Страх как много ты рыбачил, когда ездил с приятелями, —сказала жена.

Он подмигнул нам.

— Женщины все одинаковы. Как только почуют флягу с вином иликружку пива, то уж ты, значит, пропащий человек.

— Мужчины всегда так, — сказала жена, обращаясь к нам. Онапогладила свои полные колени. — Я голосовала против сухого закона, чтобыдоставить ему удовольствие и потому что я люблю, чтобы в доме было пиво, атеперь он вот что говорит. Удивительно, чего ради мы за них замуж выходим.

— А вы знаете, — сказал Билл, — что эта ораваотцов-пилигримов захватила вагон-ресторан до половины четвертого?

— Что вы говорите? Этого быть не может!

— Пойдите попробуйте достать место.

— Тогда, мамаша, не пойти ли нам еще раз позавтракать?

Она встала и оправила платье.

— Посмотрите, пожалуйста, за нашими вещами. Идем, Хьюберт.

Они втроем отправились в ресторан. Немного спустя по вагонупрошел проводник, объявляя о первой обеденной очереди, и паломники подпредводительством своих патеров потянулись по коридору. Наш сосед с семействомне возвращался. По коридору прошел официант с нашими сандвичами и бутылкойшабли, и мы позвали его.

— Достанется вам сегодня, — сказал я.

Он кивнул.

— Сейчас начинают, в десять тридцать.

— А когда мы есть будем?

— А я когда есть буду?

Он поставил бутылку и два стакана, мы заплатили за сандвичии дали ему на чай.

— Я приду за тарелками, — сказал он, — или захватите их ссобой.

Мы ели сандвичи, пили шабли и любовались видом из окна.Хлеба только что начали колоситься, и поля пестрели цветами мака. Пастбища былизеленые, мелькали живописные рощи, а иногда большие реки и вдали, средидеревьев — замки.

В Туре мы вышли и купили еще бутылку вина, и, когда мывернулись, джентльмен из Монтаны с женой и сыном Хьюбертом уже удобнорасположились в купе.

— А в Биаррице хорошее купанье? — спросил Хьюберт.

— Мальчишка с ума сходит, пока не дорвется до воды, —сказала его мать. — В этом возрасте трудно сидеть Смирно в поезде.

— Там хорошее купанье, — сказал я. — Но опасно в бурнуюпогоду.

— Вы пообедали? — спросил Билл.

— Да, пообедали. Мы просто остались сидеть за столом, когдаони пришли, и там, наверное, подумали, что мы с ними. Официант сказал намчто-то по-французски, а потом троих отправил обратно.

— Они, конечно, приняли нас за паломников, — сказал муж. —Все-таки большая сила — католическая церковь. Жаль, что вы, молодые люди, некатолики. Тогда бы вы вовремя пообедали.

— Я католик, — сказал я. — Вот это-то и обидно.

Наконец в четверть пятого нам подали обед. Билл уже началвыходить из себя. Он взял за пуговицу патера, который возвращался в свое купево главе партии паломников.

— Скажите, отец, а протестантам есть полагается?

— Я ничего не знаю. Разве у вас нет билетиков?

— Этак, пожалуй, и к клану примкнешь, — сказал Билл.

Патер оглянулся на него.

В вагоне-ресторане официанты в пятый раз подавали обед.Официант, прислуживавший нам, пропотел насквозь. Его белая куртка под мышкамибыла лиловая.

— Он, наверно, много вина пьет.

— Или носит лиловое белье.

— Давай спросим его.

— Не надо. Он слишком устал.