– Да-да, Сав, я все понимаю. Кроме одного. Зачем тебе Галич. Очевидно ведь, что он ничего не решает и…

Савва выставляет перед собой ладонь:

– Ксень, стоп. Это – выдумки. Я не буду их комментировать, окей? Вырезай.

– Мы обычно ничего не вырезаем.

– Ксения… – Комиссаров ничего не делает, не давит, не просит, не требует. Просто вскидывает бровь. И, к удивлению, Бобчак сдается. Закатывает глаза, демонстрируя свое отношение к этому, но все же задает следующий вопрос. Я перевожу дух. Мышцы расслабляются, ноги подводят, я оступаюсь и налетаю на Влада!

– Ох… Здравствуйте.

– Привет. Весело тут у вас.

– Да не очень-то.

– Пойду, проверю… что-нибудь.

Он явно слышал последний вопрос. И тот привел его в ярость. Бегу за ним, в попытке… не знаю, может быть, внести ясность.

– Влад! То есть, Владислав Сергеевич, подождите!

– Чего тебе? Уж не жалеть ли ты меня вздумала, а, Таисия? Правда думаешь, что я в этом нуждаюсь?

– Не думаю, что вас стоит жалеть. Вы же… Вы…

– Что?

– Вы – это вы.

Возможно, в моем голосе чуть больше благоговения, чем следует показывать мужчине. Но я ничего не могу с собой поделать. Галич смотрит на меня, сощурившись, поднимает руку, касается щеки. А потом наклоняется и с жадностью целует.

«Шурочка умерла»…

Несколько секунд тупо пялюсь на сообщение, всплывшее на экране мобильника. Сглатываю и трясущейся рукой беру тот со стола. Так вот почему мне девчонки трезвонят, а я, идиотка, не отвечала. Думала, они, как обычно, надоедают, чтобы поболтать. Им-то в интернате делать нечего. В то время как у меня полным-полно работы! Сколько раз пыталась им это объяснить – не доходит. Хотя справедливости ради стоит отметить, что я тоже хороша. Слишком часто их игнорирую под предлогом собственной занятости. Гораздо чаще, чем этого требуют обстоятельства. Но у меня есть оправдание, каким бы снобистским оно ни выглядело. За последние два месяца я так сильно изменилась, так выросла, что мне с ними стало просто не о чем говорить.

– Как умерла? Когда? – хриплю в трубку.

– Ну, хоть что-то заставило тебя ответить! Ты почему молчала, что Бобчак взяла у тебя интервью?! – кричит Ника.

– При чем здесь Бобчак? Что с Шурочкой?!

В трубке что-то шуршит, доносятся глупый смех и обрывки набирающего оборот спора.

– А, это Ольга от балды написала, когда мы не смогли тебе дозвониться.

– Так Шурочка жива?! – моргаю я и недоверчиво переспрашиваю: – Вы что, совсем больные?

Кровь, отлившая было от лица, устремляется в обратном направлении. Меня бросает из холода в жар. Голова кружится. Не то чтобы мы с Шурочкой были так уж близки. Но за многое я ей благодарна. Если бы не она, моя судьба могла бы сложиться совершенно иначе.

– А вот давай без этого! Ты сама виновата. Забыла нас. Нос воротишь… Думаешь, все, взлетела? Так чем выше взлетишь, тем больнее падать придется. А когда упадешь, к кому пойдешь? Уж точно не к своим богатеньким друзьям. Не забывай об этом.

– Да ладно тебе, Оль… Ты чего? – шипит Арина.

– Я чего? Я?! – злится та.

– Ой, девочки, заканчивайте собачиться. Мы не для этого звоним. Тай, ну, ты нас тоже пойми – интересно ведь. Как ты попала к Бобчак?! Я своим глазам не поверила, когда тебя увидела.

Я зажмуриваюсь, с большим трудом отгоняя от себя злость. Понимаю, что если поддамся чувствам и пошлю девчонок куда подальше, сделаю только хуже.

– Ник, я понятия не имею, о чем ты. Интервью Бобчак давал Савва Игоревич. Мой наставник, помните, я вам о нем рассказывала?

– Да видели мы твоего уголовника! Он, кстати, ничего такой, – хихикает Арина.

– Где видели? В интервью? Так оно уже вышло? – я подскакиваю на стуле и взмахом руки даю Макаровне команду поскорее включить Ютьюб. Как будто это я – ее начальник. Борзею.

– А ты что, не видела?

– Нет! Говорите, я там тоже мелькаю?

– Еще как! Так ты что, правда не в курсе?

– Нет. Извините, я потом вам перезвоню, ага?

Отбиваю вызов. Обхожу стол и, встав за креслом Макаровны, впиваюсь взглядом в экран. Конечно, это никакое не «мое» интервью. Но! То, что я разболтала в откровенной беседе Ксении, действительно становится подводкой к беседе с Саввой. Выходит, она не шутила. И нас уже тогда снимали. Смотреть на себя со стороны – ужасно. Меня-то не гримировали, не готовили к съемке. Наверное, на это и был расчет. Даже моих скудных познаний в маркетинге хватает, чтобы понять, зачем им понадобилось мое присутствие в кадре. Так бы это видео посмотрело гораздо меньше людей. В основном богатенькие, которые могут позволить себе поход в ресторан Саввы. Моя же история, история простой девочки, которой выпал шанс попасть в его круг, привлечет более широкие массы. Ну, а история самого Комиссарова закрепит произведенный эффект. Видео попадет в рекомендованные, дальше сработает сарафанное радио, о Савве узнают те, кто по какой-то причине о нем не знал, и будет нам счастье.

Но все-таки на себя смотреть тошно.

– Кошмар. Я настоящее пугало.

Слова срываются с губ помимо моей воли. И уж, конечно, я не жду на них ответа. Но совершенно неожиданно тот следует:

– Это точно. Тебе никто не говорил, что у тебя кошмарная стрижка?

Я кошусь на Макаровну, с трудом удерживая серьезное выражение лица. Ну, ведь и правда смешно. У неё-то самой на голове три пера, которые не кажутся гуще даже в начесе.

– Мне это и так известно. Но спасибо.

– Ты что, обиделась?

– Нет. Так, может, мы еще раз пройдемся по списку и…

– У меня есть идея получше. Сейчас узнаю, все ли готово. – Макаровна хватает телефон внутренней связи и куда-то звонит.

– Что вы затеяли?

– Пойдем! – отмахивается Макаровна и с грохотом отодвигает кресло. Делать нечего. Плетусь за ней. С первого этажа по богатому коридору налево. В зону спа.

– Нет… – неверяще выдыхаю я.

– Да! Мы это заслужили. Но сначала… Даш! Дашка! Ты можешь что-нибудь сделать с волосами моей девочки? Что-нибудь такое, чтобы ее не стыдно было показать на люди?

Как там говорят? На правду не обижаются? Вот я и не буду. Тем более, если эта самая Дашка и впрямь сможет мне помочь. В плане внешности я не слишком честолюбива, но когда тебе оказывает внимание такой мужик, как Влад, меньше всего хочется выглядеть замарашко

Влад…

Наш поцелуй был совсем коротким. Но, господи, за эти пару секунд… Я в самом деле умерла и воскресла. Этот поцелуй – лучшее, что со мной произошло. И пусть он стоил мне уважения Саввы. Плевать. До того как он прервал нас с Владом демонстративным покашливанием, я успела расправить крылья. А уж когда Влад выступил вперед, готовый, если придется, отстаивать нас кулаками, и вовсе воспарила к небесам. Впрочем, защищать нас не пришлось. Потому как Савва даже не стал комментировать увиденное. Он просто ушел. Вот и все.