Она умела ценить нелепые ситуации. Лишь ониразнообразили ее привычный, расписанный как по нотам быт. Покосила – хлебнулаиз фляжки. Покосила – хлебнула.

– И что теперь? – спросила Ирка.

– А ничего! Поздно, милая, чесать в затылке,когда голова лежит у тебя на коленях! Теперь уж сама не знаю, что будет...Договор-то на шлем незнамо где, и срок подходит. Не вижу я судьбы твоей, ланьмоя недостреленная. В тумане она! – голос Аиды Плаховны вновь сталжестким, как подошва ботинка.

Ирка ждала. Она ощущала, что последнее словоеще не сказано. И не ошиблась.

– Да, между прочим, голубка, вот тебеподсказка! Его перчатка, хоть и пробитая, у тебя, и, следовательно, ваша устнаясделка с Двуликим, если вы успели о чем-то договориться, в силе! А в Тартаре онсам или нет – какая разница? – сказала Плаховна. Она прищелкнула языком ирастаяла.

Ирка смотрела на пустой гамак, которыйпродолжал раскачиваться. Она подумала, что никогда теперь не сможет в немуснуть.

Жил-был человек молодой и приятный. И все унего было хорошо: и женщины любили, и деньги умеренно водились, и не дураквроде, да только вот сверлило его что-то. Грызло.

«Это оттого, что таланта у меня нет, –говорил он себе. – Дай-ка я ногу променяю на талант! Без ноги ещетуда-сюда жить можно, а без таланта...»

И променял. Осталось у него две руки, однанога и один талант.

Пожил он некоторое время со своим талантом, апокою все равно нет. Мучает что-то, не дает спокойно жить...

Променял другую ногу. Не стало у него ни однойноги, зато удвоенный талант. Женщины не любят, денег нет, работы нет – затокакой талантище. Им и греется. Да недолго грелся. Снова чувствует: не то.Сверлит, томит, сосет...

Дурацкое дело нехитрое. Променял он руку наталант. Живет урод уродом, с одной рукой, зато с тремя талантами, высшимиценностями подпитывается. Стихи пишет, рисует, симфонии сочиняет.

Пожил он так пару лет, а потом как-то плюнулсгоряча: «Да ну вас всех!», махнул оставшейся рукой и ее тоже променял. Почтигений стал. Писать не может, рисовать не может, зато «Времена года» Чайковскогодо последней ноты высвистывает...

Посвистел так недельку-другую да и сгинул.Туловище променял, а оставшаяся голова от тяжести таланта под землю ушла. Зауши не вытащишь.

Притча о таланте

– Даф, кто это? – спросил Мефодий.

Он испытывал сильное желание вытянуть меч изножен и разобраться с назойливыми плоскими существами, похожими на кучи тряпья.

– А, не грузись! Всего лишь изголодавшиесявампиры! – вместо Дафны ответила Улита.

– Разве вампиры такие?

– Да всякие они. Эти-то вообще вродемавок... – заметила ведьма.

– Мавок?

– Ну да. Биовампиры такие, довольноприставучие. Мавки кровь не особо любят. Они все больше энергию тянут. Своей-тонет. Ты встречал когда-нибудь людей, которые нарочно доводят тебя, чтобыподзарядиться? Насосутся и хотят довольные?

– Ну, – кивнул Меф, осторожно умолчав,что сам одно время поступал так.

Улита удовлетворенно улыбнулась.

– У мавок тот же расклад. Чем больше ты сейчасбудешь злиться на этих уродов, тем сытнее их накормишь. А мечом размахаешься –тут они вообще так обожрутся, вовек не отвяжешься.

– Выходит, их и прогнать нельзя? Так и будутза тобой тащиться? – озадачился Меф.

Ведьма остановилась и снисходительно похлопалаего по плечу.

– Есть один отличный способ! Когда у тебяхотят попросить денег взаймы, опереди и попроси сам!..

– Как это?

– Смотри и учись!

Улита решительно направилась к серым урчащимфигурам и присела рядом на корточки.

– Привет, ребята! Я девушка неместная и оченьголодная! Дайте вашей энергии хлебнуть, а? – спросила она с широкойулыбкой.

Мавки засопели, переглянулись и быстро сталиотползать.

– А ну стой, куда? А девушку угостить? Ну хотьглоточек! – крикнула им вслед Улита. Мавки поднажали и поползли вдвоебыстрее.

Улита некоторое время гналась за ними, а затемвернулась к Мефу.

– Ну как? Принял к сведению? – спросилаона.

– Они что, тебе поверили?

– Почему нет? Главное – правильным образомнастроиться психологически! Уверенность должна быть не только на языке, но и всердце. Такие мелкие вампирчики ее сразу ощущают и рвут когти. Кстати, приизвестном желании опытный темный маг (а страж и подавно!) действительно можетвысосать любую мавку. Ам! – останется одна шкурка, как от помидора! –хищно сказала Улита.

Меф уважительно внимал. Ведьма быстро инаблюдательно скользнула взглядом по его лицу и, внезапно схватив Мефодия иДафну за локти, быстро потащила их под защиту раскидистого дерева.

– Тшш! Ложимся и лежим!

– Что случилось? – спросил Меф.

– Не вскакивай! Лежи тихо!

– Улита, в чем дело?

Ведьма быстро подняла голову, кого-товысматривая. Затем взглянула на маленькие часики, подарок Эссиорха, и с досадойзацокала языком.

– Никогда с ним такого не было! Странно, оченьстранно! – пробурчала она.

– Что странно?

Меф тоже попытался выглянуть, но Улитавпечатала его носом в землю прежде, чем он кого-то разглядел.

– Тише рыпайся! Брачный сезон бегемотов еще неначался!

– Кого ты там увидела?

– Нашего связного. Он явился на минуту раньшевремени. У нас так не принято. И Арей куда-то пропал! Плохой знак! –нервно сказала ведьма.

– Кончай интриговать! Что там такое? –начиная беспокоиться, спросил Меф.

Улита вновь быстро взглянула на него.

– Ну хорошо!.. Видишь вон того ведьмака?

Она, наконец, позволила Мефу выглянуть. Онрассмотрел за покосившимся заборчиком огромного ведьмака с вислым носом, сзеленой кожей на лице. Ведьмак стоял, покачивался и огромным мачете потрошилподвешенную за задние ноги кошку. Судя по тому, как кошка выглядела, околелаона уже давно.

– Это и есть наш связной? У него такой вид,будто он раз в жизни выпил и с тех пор только опохмеляется, – усомнилсяМеф.

– Так и должно быть. Мужик работает давно.Если его принимают за алконавта, что ж, ему же лучше! – ответила Улитасерьезно. – И кошка вроде как неправильно висит. Должна лапами к забору...В общем делаем так. Ты подходишь к нему и говоришь пароль. Если что не так, мыс Дафной тебя прикрываем. Другого способа выяснить, запалилась явка или нет, яне вижу. Усек?