Кажется, он работал с Гербертом Анхеном и бароном фон Зейфельдом. Тоже выдающиеся ученые, одни из тех, что разобьются в лепешку, но вернут сокровища, принадлежавшие Германии.

Шелленберг внимательно наблюдал за лицом приятеля, смутно догадываясь, о чем думает Генрих. Если у него нет своих соображений, он согласится с его предложением, но сделает так, будто сам додумался до этого. Вальтер прекрасно знал Гиммлера.

— Знаете, — глаза Генриха, прятавшиеся за круглыми стеклами очков, блеснули, — у меня появилась идея назначить руководителями зондеркоманды Керстена, Анхена и фон Зейфельда. Это будет правильно. На ценности Рейха у них нюх лучше, чем у обученных собак. Как вы думаете, Вальтер, я прав?

Шелленберг кивнул, усмехнувшись про себя:

— Очень хорошая мысль. И вам нужно поторопиться, — добавил он, вставая с кресла. — Эти ребята должны как можно скорее напасть на след сокровищ.

Дождавшись ухода приятеля, Гиммлер вызвал к себе трех ученых и сообщил им, какая почетная работа их ожидает.

Высокий сухопарый блондин Керстен, вопреки ожиданиям Генриха, ничуть не удивился:

— Мы давно в курсе всех дел, рейхсфюрер. Наша организация «Анненербе» считает, что сокровища готов должны вернуться в Германию. Вот почему, еще до войны побывав в Керчи, я кое с кем познакомился. Даже скажу с кем — с неким Лепке, до мозга костей ненавидевшим советскую власть. Это оказалось полезное знакомство.

Гиммлер снял очки и принялся протирать запотевшие стекла:

— Вы хотите сказать, что этот человек информировал вас о сокровищах?

Карл почтительно склонился:

— Да, господин рейхсфюрер. И мне следовало сказать вам об этом раньше, но я узнал, что вы уже снарядили экспедицию, которая, к сожалению, не успела. Чуть-чуть не успела, скажу я вам, хотя мой друг Лепке через доверенного человека сообщил о черном чемодане, в котором повезут золото, и я передал информацию командиру зондеркоманды, а потом связался с командованием ВВС и приказал следить за всеми передвижениями груза. Видите, я постоянно пытался вам помочь. На данный момент мне известно, что драгоценности благополучно прибыли в Тамань, потом в Краснодар, далее прошествовали в Армавир, а потом старый грузовик потащил чемодан в горы. К сожалению, летчики потеряли машину.

Гиммлер заморгал:

— Как потеряли?

— Русские тоже не дураки, — спокойно отозвался Карл, потирая нос. — Они сознают ценность груза и расстанутся с ним только ценой собственной жизни. Но я знаю, как поступить дальше, рейхсфюрер. Если вы можете связаться с зондеркомандой, сделайте это как можно скорее и прикажите отыскать дом Мирры Авдеевой. Если мать успела эвакуироваться, направьте наших бойцов по ее следу. Мы обязаны перехватить эту женщину и начальника горисполкома. Только они знают, куда поедет машина с грузом.

Барон фон Зейфельд хихикнул:

— Вы думаете, они все расскажут?

— Наши солдаты умеют разговаривать, — в тон ему ответил Керстен. — Если начальник горисполкома умрет под пытками, то мать Авдеевой — слабая женщина. Правда, она может многого не знать, однако, во всяком случае, слышала, в каком направлении отправилась дочь.

— Это разумное предложение, — решил Гиммлер, надевая очки. — Я немедленно дам приказ отыскать этих людей. Вы должны сегодня же выехать в Армавир. Пусть наша доблестная авиация расчищает вам дорогу. Думаю, вы нападете на след чемодана, и через месяц сокровища будут там, где им давно надлежало быть. Успеха, господа.

— Хайль Гитлер! — хором ответили ученые, вытянувшись в струнку и подняв вверх правые руки.

Проводив их взглядом, Генрих потянулся к аппарату. Он попросил дежурного срочно передать шифровку для зондеркоманды.

Приморск, наши дни

Сидя за рулем синего «Фольксвагена», Виталий направлялся в Приморск.

Вчера брата предали земле, похороны были достойными. Воронцов и Светлана держались хорошо. Сестренка не привела с собой экстравагантных приятелей — то ли байкеров, то ли рокеров, в кожаных потертых куртках и рваных джинсах, которые всегда отирались возле богатой девушки.

Леонида похоронили рядом с матерью, и Виталий, редко ходивший в церковь, на этот раз был почему-то уверен, что они встретятся там, на небесах, и тетя Лиля возьмет под крыло своего несчастного ребенка. Потом были поминки, однокурсники Воронцова-младшего говорили о нем много хороших слов, и некоторые пробили слезу у бедного отца.

Вадим Сергеевич надеялся, что сын со временем займет его кресло в строительной компании, и потихоньку приучал его к бизнесу.

Когда все закончилось, Вадим Сергеевич сел в машину к Виталию и положил руку ему на плечо. Рука была горячая, дрожавшая, и Громов невольно вздрогнул.

— Когда ты собираешься в Приморск? — спросил дядя. — Я бы хотел, чтобы ты поторопился.

— Дядя, ты хорошо подумал? — Детектив знал, что предприниматель Воронцов не менял своих решений, но не мог не задать этого вопроса.

— Я хорошо подумал, — неожиданно твердо отозвался Вадим Сергеевич. — Чем скорее ты найдешь ее, тем лучше.

— Ладно, поеду завтра утром, — пообещал Громов.

Дядя кивнул:

— Отлично. Поезжай. Информируй меня о всяких мелочах.

И Виталий пообещал.

В суматохе печальных дней ему удалось заскочить к Николаю, не изменившему своей привычке уничтожать пирожки. Он заплатил коллеге пять тысяч, и тот пообещал выжать из волоса все, на что способен. И выжал. Во всяком случае, действительно больше, чем ожидал Виталий.

— Эта дама — натуральная блондинка, — сообщил эксперт. — Ее возраст, к сожалению, сообщить не смогу, скажу только, что ей до тридцати.

— Возраст ее я приблизительно и сам знаю, — ответил Громов, улыбаясь.

Он хорошо знал своего брата и его предпочтения по отношению к девушкам.

Малолеток Леонид терпеть не мог, даже шестнадцатилетних считал испорченными и тупыми. Всех старше двадцати пяти он именовал «старухами» и тоже не рассматривал в качестве дам своего сердца, отдавая предпочтение ровесницам. Получалось, возраст загадочной блондинки — от восемнадцати до двадцати шести лет.

Громов прибавил и убавил года, полагая, что, возможно, девушка скрыла реальный возраст. Она во что бы то ни стало хотела познакомиться с Леонидом поближе, чтобы потом выбрать удобное место и время и убить его…

Зачем? На этот вопрос еще предстояло найти ответ.

— Если знаешь возраст — это хорошо, — Николай вклинился в его мысли, как дрель в дерево. — Обещаю, ты ее легко отыщешь. Сейчас я сообщу тебе еще кое-что. В волосе мне удалось найти остатки лекарства. Бедняжка проходит химиотерапию — у нее онкология. Стадию не скажу — до таких высот медицина еще не поднялась.