Я понимал смысл сказанного и даже примерно улавливал суть. Бион прошел через нечто подобное на испытании, когда разблокировал свой дар. Получается, привычные органы чувств в этом мире лишь мешают?

А еще Шепчущие. Не знаю, как раньше, но сейчас все Шепчущие, которых я встречал, используют маски без прорезей для глаз, хотя кроме Кастера, остальные были видящими. Получается, Шепчущим не нужно зрение даже наяву? Они видят с закрытыми глазами? И видят явно больше.

Я поднял обе руки и ладонями закрыл себе глаза. Это не помогло физически, потому что на самом деле нет никаких рук. Есть только переплетения эфирных потоков. Причем это даже не те эфирные каналы, что пронизывают мое тело. Это их проекция, каким-то образом, дублирующаяся в мире снов.

Но ведь и глаз тоже нет. Я представил, будто вижу не свои руки, а потоки эфира, проходящие в них. Точно такие же, как в физическом теле, ведь я знал наизусть каждую ниточку. И это помогло. Все вокруг исчезло, перекрываемое серебристым свечением моей души.

Я сосредоточился на себе, забыв все вокруг. Рассматривал знак своей души, пока для меня не осталось ничего другого. Так, по ветвям каналов я дошел до источника.

— Хорошо, — кажется, впервые Кастер меня похвалил. — А теперь убери и его. Это как расфокусировать взгляд. Забудь про свой источник. Сосредоточься на пустоте вокруг себя. Представь себя пламенем свечи в темноте. И начни вглядываться в бездну вокруг.

Это длилось часами по моему субъективному восприятию времени. Я уже забыл кто я, зачем я здесь. И даже перестал думать о том, что по идее уже давно должен был проснуться. Физическое тело без внешнего воздействия не должно было выдержать столько времени в мире снов, как ни растягивай восприятие внутри калейдоскопа.

Но и об этом я тоже не думал. Я рассматривал темноту вокруг, пока она не начала расцветать. Я с восхищением смотрел на светящиеся переплетения, будто находился посреди поля, а вокруг прорастали побеги травы и деревьев. Только все это светилось изнутри.

Я смотрел, как вокруг меня прорастают лианы эфира, извиваясь и переплетаясь в причудливые узоры. Да, это место чем-то напоминало деревья. Наверное так выглядит жизнь сама по себе.

Эфирные потоки сплетались вокруг, проходили сквозь меня, оплетали мой источник, струились во все стороны, наружу извне и обратно. Это выглядело фантасмагорично и я никогда бы не смог объяснить кому-то, что вижу. Это как попытаться нарисовать трехмерное дерево, когда ты можешь всего-лишь поставить точку на бумаге.

Завораживающее зрелище увлекало, хотелось раствориться в нем, остаться тут навсегда, стать частью этой прекрасной картины. Стать частью совершенства.

— Это и называется зов, — голос Кастера донесся откуда-то издали, но слова возвращали меня в реальность. — Пока у твоего источника есть физическое воплощение, оно удержит тебя. Но как только умрешь, зов станет непреодолимым. Ему невозможно противостоять. Лишь отодвинуть неизбежное.

— Я… Понимаю. Теперь понимаю.

— Хорошо бы раствориться в грезах, — мечтательно произнес Кастер. — Плохо, если тебя зовет кошмар. Мне удалось снять метку Шики ценой своей жизни. Видимо, калейдоскоп решил, что я искупил свои грехи перед ним. Но так везет не всем. Это хороший сон, чтобы раствориться в нем. Ты видишь этот сон?

— Да, — кивнул я, наблюдая за переплетениями эфирных нитей, что образуют каркас. Естественный каркас, на фоне которого поделки ловцов кажутся грубыми и примитивными. — Он красивый, стройный и спокойный.

— Ты видишь основу. Чужой эфир разрушает ее и потому сон защищается. Ловцы рушат сны своим вмешательством. По идее, калейдоскоп должен помечать всех ловцов, потому что они вносят хаос, а Шики избавляют мир снов от хаоса, который творят ловцы. Но почему-то все наоборот. Посмотри внимательней, ты видишь, что ты делаешь с этим сном? Ищи эфирные потоки, выбивающиеся из общего рисунка. Ищи чуждое этому месту.

Само собой я видел себя, будто со стороны. Мое эфирное тело по прежнему напоминало нервную систему человека, как и у всех ловцов. Но чем выше становился ранг моего сна, тем больше мои потоки напоминали физическую оболочку. Каналы переплетались, становясь похожими на канаты. Теперь я уже отдаленно напоминал фигуру человека, а не просто ходячую эфирную систему.

Затем я разглядел существо иного порядка. Мой эфир был замкнут сам на себя, выходя из источника в районе солнечного сплетения, он в итоге возвращался обратно. У существа эфир был очень похож на мой, такой же серебристый, искрящийся, но он тянулся откуда-то извне. Через переплетения ветвей конструкта сна, словно тянулась пуповина откуда-то издалека.

Она извивающимся лучом доходила до меня, обвивая и переплетаясь с моим источником, будто наматываясь на него, так что с первого взгляда было тяжело понять, где чей поток. А где-то в центре этой пуповины формировалась размытая фигура, будто посредник между мной и далеким источником.

Знакомый силуэт ската. Врум получал свою силу откуда-то извне, скорей всего там в калейдоскопе его родной сон. И теперь я точно видел, что мы со скатом связаны, объединены и переплетены. Наверное, так выглядит безусловный договор.

Легким усилием воли я потянулся тысячей каналов-ниточек к Вруму и соединил их с такими же ниточками ската. Энергия из моего источника потекла в него, лишь немного отличаясь по цвету и интенсивности сияния. Наш эфир действительно был очень похож.

Затем я сосредоточился на поиске Кастера и это оказалось куда сложнее. Мне понадобилось куда больше времени, чтобы найти его, потому что он не стоял обособленно, как мы с Врумом. В конце концов, я обратил внимание на окружающий меня сон.

И только тогда заметил сгусток переплетений в одном месте. Что-то неоднородное, более плотное, в отличие от всего остального сна, что окружает меня. Это и был Кастер. Только у него не было канала как у Врума, потому что он не сновидение.

Вместо этого он был частью сна вокруг. И я видел, как калейдоскоп высасывает из него жизнь, каплю за каплей. Сияющие ветви, составляющие пространство, сами тянулись к Кастеру, вплетаясь в него, проникая глубже, перехватывая каналы. А затем они тянули его во все стороны, изгибая, выпрямляя и заставляя узор меняться.

Сон впитывал Кастера, медленно поглощал и преобразовывал. Я видел, как знакомая фигура наставника в эфирном плане постепенно приобретала черты окружающего переплетения лиан. Может час или два, может день или год. Но скоро от Кастера не останется и следа. Он станет частью общей картины этого сна и я не знал, как ему помочь. Да и не похоже, что он сопротивляется.

— Хорошо, — вновь повторил наставник. — Не пытайся помешать ему, это бесполезно. Не нарушай целостность сна, иначе ты его лишь разозлишь. А я уже говорил, что этот сон злить не стоит. Поверь, раствориться в этом месте — большая честь для такого, как я. А теперь постарайся увидеть главное, — его голос стал серьезным. — Посмотри на хозяина этого дома. Это будет трудно, но ты должен справиться.

Я не стал тратить времени на слова и вопросы. Я чувствовал, что как раз времени у меня не осталось. Если я вдруг не успею, а то еще хуже — проснусь, то последний урок наставника останется не пройденным. Я чувствовал, что сейчас подхожу к чему-то очень важному, самому важному за все время, проведенное в этом мире. И потому приложил максимум усилий.