— А большое наследство?

Вместо ответа прилизанный надул щеки и округлил глаза.

Это решило дело.

Если даже этот тип не врет, что маловероятно, неужели она, генеральша, станет способствовать тому, чтобы эта крайне неприятная особа, новая жена профессора Кряквина, неожиданно разбогатела? Нет, нет и еще раз нет!

Генеральша приняла решение.

— Ниной ее зовут, — кивнула она. — Нина Гуськова из четырнадцатой квартиры.

— Спасибо! — прочувствованно воскликнул прилизанный и сделал неловкую попытку поцеловать генеральше руку. Генеральша руку не дала и на всякий случай спрятала за спину. Прилизанный, впрочем, не слишком огорчился.

— Премного благодарен! — добавил он и для большей убедительности шаркнул ногой.

Вася Гуськов из четырнадцатой квартиры отличался недюжинной физической силой. По этой причине он работал на городской бойне на трудной и ответственной должности бойца. То есть забивал скот — крупный рогатый и прочий. Работа была тяжелая и неприятная, но Вася не искал в жизни легких путей. Накануне он вкалывал в ночную смену, поэтому в данный момент отсыпался.

Когда в дверь квартиры позвонили, он замычал, невольно подражая тому самому крупному рогатому скоту, с которым регулярно сталкивался по работе, и накрыл голову подушкой. Однако звонки не прекратились. Василий спустил ноги на пол, угрюмо уставился на будильник, встал и прошлепал к входной двери как был — в длинных темно-синих сатиновых трусах и желтой застиранной майке.

— Кто там? — проговорил он хриплым спросонья голосом.

— Нина Гуськова здесь живет? — спросили из-за двери.

Сон с Василия как ветром сдуло.

Дело в том, что он был чрезвычайно ревнив. Ревнив безудержно, беспредельно, болезненно.

Свою жену, кругленькую и румяную Нину, он ревновал на протяжении всей их совместной жизни. Ревновал к бывшим одноклассникам и к теперешним сослуживцам, к соседям по дому и по дачному участку. К мужчинам, с которыми она проехала две остановки в трамвае, и к тем, кто случайно оказался с ней в одном лифте. Ревновал к мясникам из ближайшего магазина и даже к участковому Петухову.

Первое время Нина пыталась убедить мужа, что его ревность совершенно беспочвенна, но этим только подливала масла в огонь.

Со временем она решила, что если уж страдать, то хотя бы за дело, и действительно стала изменять мужу.

Она изменяла ему с бывшими одноклассниками и с теперешними сослуживцами, с соседями по дому и по дачному участку. Изменяла с мясниками из ближайшего магазина и даже с участковым инспектором Петуховым.

Интересно, что на поведении мужа это никак не сказалось, что только доказывало правоту принятого Ниной решения.

Василий продолжал ревновать жену с той же безудержной силой, и то, что за все это время ему так и не удалось найти своего предполагаемого соперника, только распаляло и многократно усиливало его ревность.

И вот наконец наступил долгожданный миг — из-за двери донесся голос его счастливого соперника.

— Нина-то? — сладким голосом проговорил Гуськов, осторожно и неслышно открывая один за другим замки и стараясь не спугнуть мерзавца раньше времени, как опытный рыболов старается не спугнуть крупную рыбу, пока она как следует не ухватила приманку. — А что у вас, дело к ней какое-то?

— Ты открывай дверь-то, — раздался второй голос, — чего через дверь разговаривать? Дело к ней, дело!

Василий откинул последнюю цепочку, распахнул дверь и выскочил на площадку, как тигр выскакивает из джунглей.

На площадке оказалось сразу двое мерзавцев, но это ровным счетом ничего не меняло. Василий ухватил обоих за грудки, поднял на воздух, как кошка поднимает своих котят, как следует встряхнул и сшиб лбами. Раздался гулкий звук, какой издают сталкивающиеся бильярдные шары или африканские сигнальные барабаны. Из-за пазухи одного из незваных гостей выпал на пол пистолет с прикрученным глушителем. Василий пнул оружие босой ногой, и пистолет, грохоча и подпрыгивая, полетел в лестничный пролет.

— Нину вам, значит? — прорычал Гуськов и еще раз сшиб лбами незадачливых сыщиков. Один из них пронзительно взвизгнул, а второй негромко охнул и повис на руке Гуськова, как тряпичная кукла.

— Нину вам? — Гуськов швырнул гостей на грязный лестничный пол, еще как следует пнул и придал обоим начальное ускорение.

Если бы эти двое оказали ему хоть какое-то сопротивление, он испытал бы большее удовольствие, и продлилась бы расправа гораздо дольше. В драке без борьбы не было никакого интереса.

Василий проследил за тем, как странная парочка пересчитывает боками ступеньки, презрительно сплюнул и пошел досыпать.

Двое незадачливых бандитов пришли в себя только на площадке первого этажа.

Прилизанный, более крепкий и выносливый, поднялся первым, потирая отбитые бока и охая. Он стряхнул с плаща прилипшие по дороге окурки и прочий мусор, потом помог встать напарнику и выволок его на улицу.

— Первая попытка оказалась неудачной, — проговорил он, с дрожью оглядываясь на подъезд.

— Что это было? — дрожащим голосом спросил второй. — Цунами?

— Не то чтобы цунами, они в этой области случаются редко, скорее комиссия по торжественной встрече. Придется вернуться сюда еще раз после подготовки.

— Лично я сюда больше ни ногой! — Разноглазый зябко передернулся. — Я себе не враг!

— Что? — Прилизанный бросил на него суровый взгляд. — Бунт на корабле? Забастовка авиадиспетчеров? А ты знаешь, как я в таких случаях поступаю?

— Как? — испуганно переспросил разноглазый по прозвищу Штырь.

— Отправляю на заслуженный отпуск без материальной помощи и выходного пособия!

Обещание прозвучало зловеще, и Штырь, тяжело вздохнув, смирился с необходимостью продолжать поиски таинственной незнакомки.

Катерина позвонила в дверь дворничихиной квартиры.

— Иду, иду! — отозвалась Зина. — Чего раззвонилась? Уже открываю!

Она распахнула дверь, оперлась на швабру, как солдат на ружье, и уставилась на Катерину.

— Чего надо? А я думала, это Нинка Гуськова пришла, я тут как раз пол мыть наладилась…

— Зина, — Катя была сама серьезность, — вчера я видела у вас такое зеленое пальто…

— Какое такое пальто? — забеспокоилась дворничиха. — Не было никакого пальта! Это вы чего-то перепутали! Если у вас чего пропало, так следить за вещами нужно, а то как что, так сразу Зина виновата! Никакого пальта не знаю!

— Да я вас вовсе ни в чем не обвиняю! Я только хотела спросить, где теперь это пальто? Такое светло-зеленое, из мягкой ткани, кажется, бархатное…

— Ах, это! — успокоилась дворничиха. — Так это мне Сысоева из двадцатого номера дала! Только и не пальто это, а плюшевка…