— Это ведь до чего же люди бывают жадные! — с чувством говорила Зинаида. — Просто слов моих не хватает! Вот зачем ей столько мыла, скажите на милость?

— Ты о ком говоришь-то, Зина? — спросила генеральша.

— Да о Тоньке Барсовой из второго подъезда!

— Так ведь она переехала?

— Так я о том же. Тонька-то переехала, квартиру поменяла поближе к сестре, на Матроса Бодуна, а новая жиличка на ее место въехала и позвала меня прибрать. Но мне-то что, мне не тяжело, особенно если заплатят…

— Ты давай ближе к делу, то есть к мылу, — пробасила генеральша.

— А я о чем толкую? Стала я на балконе прибирать, смотрю — ящик здоровенный, что твой гроб! Я этот ящик-то открыла, а он мылом набит по самое не могу.

— Каким мылом? — живо заинтересовалась генеральша.

— Да самым никудышным, — презрительно отмахнулась Зинаида. — Хозяйственным, какое раньше по девятнадцать копеек продавалось. Воняет так, что просто сил моих нет! Тонька-то в больнице сестрой-хозяйкой работала, видать, и тащила с работы что плохо лежало. Что могла, с собой на новую квартиру увезла, а мыло это сейчас никому не нужно, так она его здесь и оставила. Я новой жиличке говорю: так, мол, и так, а она мне — заберите, говорит, Зина, это мыло и делайте с ним что хотите. Вот я теперь и думаю: чего мне с ним делать?

— Так ты бы его не брала, — посоветовала генеральша.

— Так задаром же, как не взять? — искренне удивилась Зинаида. — Вам, Опупея Кондратьевна, мыло не нужно?

На самом деле генеральшу Недужную звали Эпопеей Кондратьевной, но соседи зачастую на разный манер перевирали ее имя. Генеральша давно к этому привыкла и никого не поправляла.

— Да нет, — не нашлась она, — что мне с ним делать?

— Говорят, его если развести и табачной пыли добавить, так можно цветы комнатные поливать, герань там или фуксию, — от тли очень хорошо.

— Тьфу-тьфу-тьфу! — Генеральша поплевала через левое плечо. — У меня, слава богу, никакой тли в помине нет. Да и вообще у герани такой резкий запах, что она никого не боится. Ни тли, ни мошки, ни другого какого вредителя.

— Не хотите — ваше дело, — разочарованно вздохнула Зинаида. — Мое дело — предложить, ваше — отказаться.

Из-за поворота лестницы огромным колобком выкатилась Катерина.

— Зина, — воскликнула она умоляюще, — мне не послышалось? У вас действительно есть целый ящик хозяйственного мыла?

— Есть. — Зинаида подозрительно уставилась на профессорскую жену. Весь дом считал, что у них с мужем тараканы в голове, причем никакой дихлофос их не берет.

— Зиночка, умоляю, продайте его мне!

Зинаида, которая только что мечтала избавиться от мыла, на этот раз заколебалась. Неожиданно Кате на помощь пришла генеральша Недужная.

— Что это ты, Зинаида, в спекулянтки записалась? — строго спросила она. — Сама говорила, мол, мыло это девать некуда, а теперь норовишь с человека побольше содрать? Отдай ей даром, да и дело с концом!

— И то верно, что это я. — Зинаида повеселела.

— Все, больше у меня сил нет! — прохрипела Катя, взбираясь на очередную площадку. — Это же надо, чтобы именно сегодня у них отключили лифт!

— А больше и не надо, мы добрались. — Ирина, отдуваясь, поставила ящик с мылом перед дверью и нажала на кнопку звонка. — И вообще это была твоя идея — облагодетельствовать этого галериста.

— Надо же делать иногда добрые дела, — застенчиво протянула Катя.

Дверь распахнулась. На пороге стоял Иннокентий Крутилло. Несколько секунд он смотрел на них, припоминая, а потом наморщил лоб и проговорил:

— Вы по поводу уборки? Жена здесь больше не живет, а я буквально сейчас улетаю в Америку…

За его спиной виднелись собранные чемоданы.

— Мы не по поводу уборки, — начала Катя. — Мы вам мыло принесли. Вам ведь нужно хозяйственное мыло?

— Ой! — Иннокентий порозовел от удовольствия и радостно уставился на ящик. — Надо же! Как я вам благодарен!

— И еще вот вам адресочек, там вся ваша мебель. — Катя протянула ему сложенный вдвое листок бумаги. — Только условия хранения там не очень, может, кое-что попортилось.

— Боже, — Крутилло молитвенно сложил руки, — за что мне это? Чем я могу вас отблагодарить? Кто вы такие? Ангелы по вызову?

— Ничего не нужно. — Катя скромно потупилась. — На всякий случай — моя фамилия Дронова, я художник. Может быть, когда-нибудь в вашей галерее можно будет выставить мои панно…

— Всенепременнейше! — закричал Крутилло. — Как только вернусь из Штатов!

— Катька, — прошептала Ирина, когда Иннокентий закрыл дверь, — так вот зачем эта благотворительная акция!

— Кажется, в лице этого Крутилло я вытащила счастливую карту. — Катя довольно улыбнулась.