Князь поднимает взгляд на Лаис, собираясь поделиться, и у него замирает сердце, перехватывает дыхание. Наверняка, это лишь игра его воображения, ведь испытывай госпожа посол к нему хотя бы половину того, что мерещится сейчас в её глазах, не просила бы сделать вид, что ничего не было.

Стоит моргнуть, и наваждение схлынуло – во взгляде госпожи Аделаис не читается ровным счётом ничего. Даже вежливого интереса и того нет. Ровная изумрудная гладь. Стена.

Ирислав надевает кольцо обратно, переводит дыхание, унимая так некстати поглупевшее на четвёртом десятке лет сердце, и всё-таки сообщает:

– Никого живого не было.

– Хорошо, – отзывается девушка. Действительно хорошо. И лишних жертв нет, и допросить будет кого. Осталось лишь найти. – Возвращаемся?

Ирислав окидывает взглядом пустырь. Что бы здесь ни стояло, место было выбрано весьма уединённое. Земля знает, помнит, куда ушли люди, населявшие этот дом, но чтобы узнать, надо пропустить через себя слишком много запретной силы. Князь твёрдо знает, что он ещё жив и до сих пор в здравом уме лишь потому, что никогда не переходит грань. Не будет переходить и в этот раз. Завтра уже здесь будут его люди, всё осмотрят, обследуют, всех опросят – кто бы здесь ни жил, ему нужны были продукты, дрова, возможно, слуги, когда-то лекарства или лекарь, а может быть, кузнец… Всё найдут, всё узнают, и пара недель не сыграет такой уж большой роли.

– Возвращаемся, – Ирислав забирает у девушки повод. – Отсюда всего пара часов до места ночёвки официального кортежа.

Сначала всё идёт как по маслу. До нужного постоялого двора они добираются даже часа за полтора, отчёт агента – прозрачен и чист, ничего подозрительного не происходило, всё штатно, всё по плану, и Ирислав желает госпоже Аделаис доброй ночи у дверей её комнаты, и поднимается на свой этаж, предвкушая, наконец, хотя бы пять-шесть часов сна в настоящей постели…

А постель занята. Там расположилась какая-то полуголая, а может, и вовсе голая девица, в любом случае, у уставшего и, чего уж греха таить, влюблённого князя, она вызывает лишь раздражение. А ещё желание вернуть агента, которого он отпустил, и хорошенько допросить – не перестарался ли тот, изображая своего господина. Впрочем, девица могла прийти и по своей инициативе – всегда приходят.

– Убирайся, – Ирислав, отчаянно зевая, скидывает сапоги, снимает рубаху. Незваная гостья даже не шелохнулась, так и сидит на постели, уставившись на него.

Князь зажигает тусклый свет, и девушка, вспыхнув, прикрывается простынёй по самые глаза. Лицо кажется неуловимо знакомым, но это может быть как просто обычная схожесть, так и то, что они уже где-то встречались… на его полуголое тело она таращится с ужасом. Вот и чего пришла, разделась, разлеглась?

– Что тебе надо? – спрашивает князь. Больше всего на свете ему хочется без разговоров вышвырнуть девицу и использовать постель по самому прямому назначению. Поспать.

– Любви, – выдавливает из себя девица. Ирислав еле сдерживает смешок. От страха у неё прыгают губы, а тон, которым это сказано убил бы любое самое страстное желание близости у кого угодно. Ну, разве что кроме самых законченных мразей, которые находят наслаждение в чужих страданиях.

– Чьей? – вздыхает князь, наливая себе вина. Не поспать, так хоть напиться. На дне кувшина светится снежно-белым цветом амулет – не отравлено.

– Ва…вашей, – старательно пряча глаза, настаивает оккупантка.

И тут Ирислав её неожиданно узнаёт. В два шага оказывается рядом, сдёргивает простыню, не обратив ни малейшего внимания на отчаянные попытки удержать, и с мрачным злорадством разглядывает свою бывшую уже невесту. Впрочем, о том, что она бывшая, княжна Третьего княжества, вероятно, как раз и не знает. Иначе не пришла бы заключать брак таким вот способом. Интересно, на что она рассчитывала? Что он совсем слепой и озабоченный идиот? Или всё же было подкрепление в виде какого-нибудь особо действенного приворота, который он просто не почувствовал?

– Княжна, – ласково говорит Ирислав. И ужас в глазах девушки становится абсолютным. Она сползает с кровати, видимо, собираясь сбежать, но бежать ей некуда, да и князь не собирается отпускать.

– Замри! – тяжело приказывает он, и девушка замирает. Он протягивает ей простыню. – Прикройся, поговорим.

Бывшая невеста берёт простыню, комкает в руках… а затем швыряет ему в лицо и пытается сбежать. Ирислав без всякой жалости ловит её за косу одной рукой, в другой удерживая многострадальную простынку. Та сделана из крепкой, добротной ткани. Пригодится.

– Итак? – девушка надёжно примотана к стулу, а Ирислав, не в силах справиться с раздражением, наливает себе ещё вина. – Странный способ мести за погибшего возлюбленного! Вряд ли ты надеялась залюбить меня до смерти!

Княжна смотрит злобным, затравленным зверьком. Жадно и, кажется, даже с надеждой следит за тем, как Ирислав пьёт. Всё-таки приворот? На всякий случай князь снимает кольцо… и чуть было себя не выдаёт. Вездесущие альды, чтоб их! Блистательная госпожа Аделаис и её брат господин Рианйар. Стоят в уголочке и переговариваются, словно бы не в спальню вторглись, где полуголый мужчина и обнажённая, примотанная к креслу девушка, а скучают на светском рауте в ожидании яств. Потом Ирислав замечает, что Лаис зевает, и гнев уходит, как не бывало. Девушка-альд явно устала, и понятно, что пришла сюда не забавы ради…

Князь надевает кольцо обратно и больше не смотрит в тот угол.

Смотрит на пленницу. Девчонка выглядит жалко… но чего-чего, а уж жалости в сердце князя точно нет.

– Что… что вы хотите? – дрожащие губы и срывающийся голос. Кажется, княжна до сих пор не уверена: что-то в плане перевести помолвку в брак пошло не так, или это у Верховного князя Шести княжеств пристрастия такие, и неизвестно, какой вариант её больше пугает…

– Айро, Лис, Илад… – начинает перечислять Ирислав. Имена горчат и колются. Подвёл. Не сберёг. Погибли ни за что… – Вилмир. Сайдо…

– Что? Кто это? Зачем?..

– Это мои люди, – очень спокойно поясняет князь. – Их убили на моих глазах, пока я умирал от яда. От твоего яда. И ты ещё спрашиваешь, чего я хочу?

– Нет, я тут ни при чём! Я не знала… Я сама не знала! Я тоже… Я чуть не умерла от яда, потом был пожар, и я чуть не умерла в огне, а позже с голоду, и теперь, когда я пришла к вам, к своему жениху, к тому, кто предложил мне руку и сердце, обещал быть опорой и защитой, теперь вы собираетесь убить меня за грехи своего же племянника?! Больше вам нечего мне сказать?! Я…

– Есть, – перебивает Ирислав. – Я расторг помолвку. Сделал предложение другой. Вы свободны от обязательств, княжна. И я тоже. Где ваш отец?

Толку от допроса княжны никакого. У Ирислава лишь начинает болеть голова от её всхлипов и настойчивых признаний в любви. Княжна убивается, что он ей не верит, как будто бы её чувства, поверь он в них, хоть на что-то повлияют. Кого бы она ни любила, в её кубке был яд для него, и князю плевать, хотела она или нет. Сделала и сделала… Скорей всего, княжна и в самом деле ничего не знает, даже где находится в данный момент её отец – она должна была лишь провести ночь с князем, а затем направиться в столицу и ждать там.