– Я наконец смогу поработать с профессиональным спортсменом. Пока что мне достаются одни капризные чирлидерши и дамы за пятьдесят с остеохондрозом от долгого сидения за клавиатурой.

– А почему твой брат не хочет поднять свои связи и перевести тебя в клинику к профессиональным спортсменам?

– Эр Джей уже предлагал, но я не хочу въезжать в рай на его спине. Мне интересно самой, своими заслугами, как большинству людей… – Стиви задом въехала на полагающееся моему внедорожнику место (что меня впечатлило) и переставила передачу на паркинг. – Ну что, договорились? Ты позволишь помочь тебе с реабилитацией и быстрее начнешь играть, а я приобрету опыт работы с профессиональным спортсменом без всякой протекции!

Чтобы я – и разрешил младшей сестре капитана сборной мять мои ляжки?.. Однако предложение и впрямь таило обоюдную выгоду. Чем быстрее я вернусь на лед, тем лучше: время торопит, надо в темпе вливаться в коллектив. Коммуникабельностью я не отличаюсь, значит, надо блестяще проявить себя в игре и доказать свою полезность.

– Но это останется между нами?

– Еще бы! А если я тебе существенно помогу, ты напишешь мне рекомендательное письмо. По рукам?

Эта авантюра может выйти боком, но я впервые увидел свет в конце тоннеля – забрезжила возможность сократить треклятые шесть недель. Обрадуется ли тренер Уотерс, если я буду проходить двойной курс реабилитации? Вряд ли, но какая у меня альтернатива? Если мною займется сестра Рука Боумена, я в случае чего запарюсь объясняться, но Стиви сама вызвалась, к тому же она моя соседка напротив. Чем дольше я валяюсь дома, тем меньше у меня возможностей доказать команде, что я ценный игрок… Последнее соображение перевесило все прочие.

Стиви подала руку, и я принял рукопожатие, невольно отметив, какая мягкая и теплая у нее кожа.

– Договорились.

Бишоп

Стиви пресерьезно настроилась сию минуту начать реабилитацию. Не успели мы войти в лифт, как она на меня насела:

– Сейчас, как поднимемся, первым делом проверим амплитуду движения, затем полежишь в горячей ванне, а потом в зависимости от твоего самочувствия можно еще раз проверить амплитуду или сразу приложить холодный компресс. Представляешь, как будет здорово?

– Угу.

– Отлично, – Стиви постукивала пальцами по нижней губе. – Что тебе выписали против боли и отека?

– Какое-то там обезболивающее с противовоспалительным эффектом.

– Ага, я так и думала. Наверняка нестероидный препарат. Когда ты в последний раз принимал таблетку?

– В обед.

Стиви нахмурилась:

– Семь часов назад?! Тебе сейчас больно?

– Зверски.

– По шкале от одного до десяти на сколько?

– На одиннадцать.

Она скроила неодобрительную мину:

– Тебе необходимо принимать назначенные лекарства!

– Если я ничего не чувствую, я не понимаю, насколько серьезна травма.

– Но без лекарств ты не контролируешь отек и не ускоряешь восстановление! Значит, так, новый план лечения: небольшое прогревание травмированного места перед любыми процедурами. – Лифт остановился, и Стиви махнула мне выходить первым. – К тебе или ко мне?

Сегодня ручку моей двери носок не украшал.

– Ко мне, наверное.

– Тогда веди.

Сама деловитость, Стиви придержала для меня дверь, окончательно переключившись в профессиональный режим. По планировке и дизайну наши пентхаусы зеркально одинаковые, как и современные кухни темного дерева с черными гранитными столешницами, но на этом сходство заканчивается. В моей квартире сразу понятно – здесь обитают два мужика. В гостиной черный кожаный диван, сдвоенные кожаные кресла и плоскоэкранный телик с диагональю семьдесят дюймов. Большой стол, которым мы практически не пользовались, передвинут ближе к кухне, где предполагалось что-то вроде смежной столовой. Финтифлюшек я не покупал, понимая, что я тут всего на год, а затем нам с братом, скорее всего, придется искать новое жилье, если мы не перезаключим договор об аренде или не выкупим этот пентхаус (что, кстати, вариант).

С кошачьего «дерева» у дальней стены что-то звучно шлепнулось, и Дикен с громким мявом подкатил тереться о мою ногу.

– Ой, какой красавец, какой упитанный котик! – Стиви немедленно присела на корточки. – А погладить можно или он будет возмущаться?

– Нет, он даже чересчур дружелюбный.

Позабыв меня, Дикен принялся ходить кругами вокруг Стиви и замурчал, когда она почесала ему шейку.

– У нас в амбаре всегда жили кошки! А как его зовут?

– Дикен.

– Как Диккенса?

– Ну можно и так интерпретировать… Вообще, он у нас Дикен Боллс.

Стиви сморщила нос:

– Не самая ласковая кличка для кота. – Приглядевшись, она вытаращила глаза, указав на кошачью морду с белой переносицей и щеками: – Господи, у него же…

– Да, член с яйцами прямо на морде. Дик-энд-боллс, Дикен Боллс.

Стиви закусила губу, не зная, смеяться или нет, и почесала коту лоб, где приходился кончик нарисованного проказницей природой символического члена.

– Неприлично, но подходяще, маленький Дикен, – она снова пощекотала коту шею и встала. – Так, а теперь твой хозяин примет таблетки и ляжет в ванну!

Она пошла за мной по коридору к моей спальне. Дикен увязался за нами, призывно мяукая. После травмы я бросил убирать кровать – все равно я и днем на ней валяюсь. На одеяле как попало разбросаны три размороженных гелевых пакета, посреди комнаты груда вчерашней одежды, но вообще срач в глаза не бросается.

Странно было видеть в моей спальне женщину не для развлечения. Черт знает сколько времени я уже без женщин. А с учетом состояния моего паха, природной неприветливости и неумения кадрить девиц пройдет еще черт знает сколько времени, прежде чем мне что-нибудь перепадет. Хорошо еще, что с внешностью относительно повезло, иначе быть бы мне в полной заднице (и не видать ни ползадницы).

– О, планировка совсем как у меня! Ванная? – Стиви указала на чуть приоткрытую дверь.

– Сейчас, только гляну, как там дела… – я обогнал ее, стуча костылями, и сунул голову в ванную. Полотенца на вешалке висели криво, на полу кое-где валялась всякая дрянь, но, как и в спальне, свинарник еще можно было терпеть. – О’кей, можно.

– Прекрасно, – Стиви хлопнула в ладоши и потерла руки: – Пора купаться! Залезай в ванну.

Она вдвинула меня в дверь и ловко обошла на ходу – ванная просторная, больше той, где Стиви застала меня утром. Я первым делом опустил крышку унитаза и уселся. Лекарство нашлось у раковины, поэтому я наполнил стакан, стоявший на мраморной столешнице, и открутил с флакона крышку. Мне прописали принимать по две таблетки каждые четыре часа. Я махнул сразу три, чтобы компенсировать пропущенный прием.