Он хихикал, а Нимуэ чувствовала, как прилипла к спине окровавленная ночная рубашка. Именно в этот момент она услышала голос матери – настойчивый, но спокойный: «Призови Сокрытое, Нимуэ!»

«Я не знаю как! – в отчаянии взмолилась она. – Помоги мне, мама!»

«Я не успею добраться до тебя».

Эта мысль встряхнула Нимуэ. Она закрыла глаза и простерла руку, потянувшись сознанием к каждому камню, листу и ветке, к каждой личинке, ворону и лисе. Ее обращение к Сокрытому было скорее криком, потому что Демонический Медведь жадно втянул ее запах и опустил голову, отряхивая грязь с окровавленной морды. Нимуэ могла чувствовать зловонный запах смерти из пасти демона, когда он разомкнул челюсти во всю ширь, собираясь проглотить ее целиком.

И все же она продолжала мысленно звать Сокрытое.

Стены задрожали под ее руками, и пульсация в животе стала сильнее. Демонический Медведь фыркнул и вскинул голову, и в этот момент пещеру тряхнуло, в воздухе взвилась пыль. Нимуэ услышала треск прямо над головой. Задрав голову, она успела увидеть, как большая каменная плита накренилась и рухнула, будто лезвие гильотины, – так быстро, что демон не успел среагировать. Нимуэ зажмурилась, услышав влажный хруст. Страшный вой, от которого воздух в пещере, казалось, вскипел, раскололся на тысячу криков разных голосов.

Спустя несколько секунд Нимуэ нашла в себе мужество открыть глаза. Она помнила, что стояла и глядела на могучую плиту, которая упала, расколов череп демона пополам.

Нимуэ так и не отводила глаз от огня.

– После того случая все изменилось. Раны так и не затянулись, и многие люди клана посчитали, что это проклятие. Даже отец смотрел на меня холодно. Больше никогда не обнимал меня. После той ночи у меня начались видения, порой столь сильные, что я… – Нимуэ бросила быстрый взгляд на Артура: он слушал с неотрывным вниманием.

– Я забывала о том, что происходило. Отец был в смятении: магия пугала его. Он заставлял меня пить кислые снадобья, полагая, что это очистит меня от влияния злых духов, но меня только тошнило. Вот почему он отстранился. Начал пить и часто бывал мрачен и даже жесток.

– А что твоя мать?

Тон голоса Артура поразил Нимуэ: он был мягок, безо всякого осуждения.

– Она полагала, что я особенная, но я ненавидела, когда мать принималась меня учить. Мы все время ссорились, – сухо сказала Нимуэ, замолкая. Стыд охватывал ее, на глаза навернулись слезы, и она отвернулась. – Я больше не хочу разговаривать.

Артур открыл было рот, собираясь сказать что-то, но передумал. Дрова в огне трещали, и они сидели в молчании.

Пока на дороге не послышались крики. Даже не крики, а резкие вопли, доносящиеся из-за деревьев.

Нимуэ подскочила и быстро затоптала костер, окуная обоих в полную темноту. Сложно было сказать, насколько близко находится источник шума. Тишину пронзили новые жалобные крики. И снова молчание в ответ.

То были вопли, полные паники, молящие о пощаде, ужасно знакомые. Но вот раздался звон мечей, и один за другим стали прерываться крики. Нимуэ прижала кулаки к глазам, пытаясь успокоить ярость.

Один-единственный просящий голос, последний – и потом тишина.

Нимуэ вернулась к дереву и сползла по стволу. Обвинительное молчание безликих жертв повисло над лесом.

Мух они услышали раньше, чем увидели тела.

Когда Артур и Нимуэ выехали из-за поворота по залитой солнцем траве, их взгляду предстали перевернутые повозки попавшего в засаду каравана. Ясное ноябрьское солнце пробивалось сквозь красные листья огромных буковых деревьев, обильно растущих в этой части леса. Неясные силуэты, которые Нимуэ поначалу приняла за разбросанный багаж, оказались трупами. Они лежали вдоль всей дороги и далеко в зарослях – там, где люди в панике пытались укрыться от преследования.

Подъехав ближе, Нимуэ соскользнула с седла Египет.

– Не стоит здесь задерживаться, – предупредил Артур, но Нимуэ не обратила на его слова никакого внимания. – Вероятно, нападавшие разбили лагерь неподалеку и планируют вернуться за добычей при свете дня, чтобы ничего не упустить.

Нимуэ перевернула окровавленный труп женщины: она укрывала малыша всем телом, но этого было недостаточно, чтобы защитить от мечей Красных Паладинов. Лицо девочки сияло ангельским спокойствием, хотя его щеки и веки уже посинели. Нимуэ пригладила волосики, выбившиеся из-под платка:

– А ты храбрая, да? – прошептала Нимуэ. – Я восхищаюсь тобой. Ты совсем не плакала, ты оставалась сильной ради мамы.

Держа в руке холодную ладошку девочки, Нимуэ вспомнила, как бросила мать в храме. Никогда еще она не испытывала такого всепоглощающего стыда.

– Хотела бы я быть такой же храброй, как ты.

Внезапно внутренности совершили кульбит, и тело охватил гул Сокрытого. Мертвая девочка распахнула глаза.

Египет заржала и нервно оглянулась, откликаясь на напряженное настроение хозяина. Артур оглядывал лес, стараясь не пропустить движение меж деревьями, но все время взглядом возвращался к телам.

Похоже, на этот раз паладинам было лень ставить кресты. Трех друидов они привязали к деревьям и просто-напросто кололи и рубили, пока тела не превратились в неопознаваемые куски мяса.

Внезапно нечто еще более тревожное привлекло его внимание. Нечто во главе каравана. Чтобы получше рассмотреть, Артур спешился и увидел тело женщины, прислоненное к одному из колес повозки. Вместо головы к ее телу была прилеплена собачья, а на борту повозки кто-то кровью вывел слова.

Сердце Нимуэ бешено колотилось. Все инстинкты твердили, что нужно бежать, но гул Сокрытого удерживал ее на месте. В глазах девочки не было ни малейшего отблеска жизни – и все же она видела Нимуэ.

– Они следят за тобой, – губы мертвой едва шевелились.

– Кто? – хрипло выдавила Нимуэ. Мертвые глаза долго смотрели на нее, затем раздался ответ.

– Те, кто жаждет заполучить Меч Силы. Они ждут, пока ты откажешься от него.

– Моя мать велела отвезти меч Мерлину.

– Но выбрал он тебя.

От мысли, что это правда, Нимуэ запаниковала.

– Но я не хочу!

– С кем ты, черт подери, разговариваешь?!

Нимуэ вздрогнула и повернулась к Артуру.

– Н-ни с кем… Неважно, – и снова оглянулась на мертвую девочку. Глаза у той были закрыты, а лицо снова застыло, напоминая лик.

– Ты должна кое-что увидеть, – негромко сказал Артур.

Он подвел Нимуэ к телу женщины. Несмотря на все ужасы последних дней, от вида этой неистовой дикости Красных Паладинов у Нимуэ ослабли колени. Подавив рвотный позыв, она прорычала: