– Ну так что же с вандализмом? – снова напомнил Мейсон.

– Кто-то забрался в мою квартиру и испортил используемыемной в работе материалы на общую сумму в несколько сотен долларов.

– Каким образом?

– Отрезал донышки у тюбиков с красками ножницами, а потомвыдавил краски. Часть на палитру, часть в раковину, часть в ванну. Моя ваннанапоминала радугу, пустившуюся в пляс.

– Вы не сообщали в полицию?

– Нет, но я знаю, кто это постарался.

– А мне вы откроете этот секрет? – улыбнулся Мейсон.

– Ваша клиентка! – в гневе воскликнула Сьюзен Грейнджер. –Хотя я и не испытываю желания попадать в центр внимания общественности, читатьо себе в прессе или тащить вашу клиентку в суд, но мне страшно хочется свернутьей шею, черт побери!

– Это сделала Элеонора Хепнер? – Мейсон не поверил своимушам.

– Элеонора Корбин.

– Но почему вы решили…

Зазвонил телефон.

– Простите, – извинилась Сьюзен Грейнджер. – Алло!.. О да… –Она молчала несколько секунд, слушая голос на другом конце провода, а потомспросила: – Вы уверены?.. Они уже провели… Вы считаете… – Она опять молчаслушала несколько секунд, а потом заявила: – Сейчас у меня гость… спасибо… досвидания.

Девушка положила трубку на место.

Она не стала сразу же возвращаться в кресло, а продолжалакакое-то время сидеть у телефона, глядя на аппарат, потом вздохнула и вернуласьк Мейсону.

– Это все, мистер Мейсон, – сказала она. – Вы получили то,что хотели, и выяснили о поездке в Лас-Вегас.

Внезапно она замигала, стараясь сдержать слезы.

– Вы можете объяснить мне, почему вы подозреваете…

– Все, мистер Мейсон. Больше вы от меня ничего не услышите.

Сьюзен Грейнджер направилась к входной двери и распахнулаее.

– Мисс Грейнджер, вам придется рассказать все, по крайнеймере полиции…

– Вы уже использовали этот подход, мистер Мейсон, и врезультате я пригласила вас к себе. Во второй раз он уже не кажется мнезабавным, и я не рассматриваю его как вызов. Спокойной ночи.

Мейсон встал с кресла, но не вышел из квартиры.

– Я не обидел вас? Вы не восприняли что-то из моих слов какоскорбление?

– Черт побери, вы уберетесь отсюда, в конце-то концов?! Ясейчас разрыдаюсь и не хочу, чтобы вы видели, как я плачу.

– Другими словами, вам только что сообщили, что найден трупДугласа Хепнера, – ласковым голосом сказал Мейсон.

– Значит, вы знали, что он мертв, когда звонили мне? –закричала Сьюзен Грейнджер. – Вы знали… Я вас ненавижу за это!

Мейсон внимательно посмотрел ей в глаза, а потом вышел вкоридор.

Дверь за ним с грохотом захлопнулась.

Мейсон уже находился у себя в кабинете, когда Делла Стритвошла в контору, что-то напевая себе под нос. Она резко остановилась отудивления при виде адвоката.

– Привет, Делла, – поздоровался Мейсон. – Как дела?

– Почему ты пришел в такую рань?

– Проверяю кое-что. Имело место некоторое неожиданноеразвитие событий.

– А именно?

– Газеты об этом пока молчат, но в парке Сьерра-Вистаобнаружен труп мужчины. Его идентифицировали как Дугласа Хепнера.

– Он мертв?

– Да, Делла. Убит пулей в затылок. Стреляли из револьвера.Есть только входное отверстие, пуля застряла в голове. Следовательно, пуля вруках полиции, и после проведения соответствующих баллистических тестов онисмогут определить, из какого револьвера стреляли, при условии, конечно, чтобудет из чего выбирать. А ты чем занималась?

– Интересно провела вечер.

– Привлекла чье-то внимание?

– Спрашиваешь!

– Что-нибудь значительное?

– Не думаю. Просто волки на охоте, вернее, кобели напрогулке. Конечно, в дорогой гостинице, поддерживающей репутацию на высокомуровне, в открытую ничего не делается, все утонченно и прилично, но конечнаяцель такая же, как и везде.

– Что произошло?

– Меня пригласили потанцевать: прислали записку софициантом, в которой сообщалось, что я произвожу впечатление очень одинокойженщины, и спрашивалось, не соглашусь ли я потанцевать с джентльменами,сидящими за вторым столиком.

– Во множественном числе? – удивился Мейсон.

– Их было двое.

– А ты?

– Танцевала.

– А они?

– Танцевали. Делали двусмысленные замечания, пытаясьпрощупать почву.

– Приставали?

– Нет. Устно проверяли мою оборону.

– И как оборона?

– Соответствующая, но преодолимая. Я не ставила своейзадачей создать у них впечатление, что они штурмуют неприступную крепость: ядала понять, что территория может быть завоевана, но совершенно точно не врезультате всего лишь одной атаки. Другими словами, я показывала себяутонченной дамой из высшего общества, которую забавляют ухаживания мужчин, но яне хлопала дверьми. Насколько я поняла, требовалось именно это?

– Раньше да, но теперь я затрудняюсь сказать.

– Почему?

– Потому что возникли кое-какие осложнения.

– Например?

– Элеонора Хепнер, или Элеонора Корбин, сошла со сцены надве недели. Ее обнаружили в парке бесцельно блуждающей в непристойном виде. Унее нежная светлая кожа…

– О, ее кожа, – пробормотала Делла Стрит себе под нос, – тыее уже несколько раз вспоминал.

– Есть что вспомнить, – улыбнулся Мейсон. – Дело в том, чтоесли бы Элеонора блуждала в обнаженном виде в течение какого-то периодавремени, то на коже остались бы следы, она покраснела бы, появилось раздражениеили…

– Из тебя получился бы прекрасный детектив, шеф. Ты,естественно, обратил внимание, что на коже Элеоноры не оказалось ничего подобного?

– Я вообще очень наблюдателен.

– Да, я заметила. Но продолжай. Что еще ты хотел сообщитьмне про эту кожу?

– На нее определенно не падали лучи солнечного света, она необветрилась, если на нее и падал какой-то свет, то…