— Не спорь! — строго отрезала ведьма и толкнула в грудь парня, заставляя его сесть на кровать, — быстро под одеяло!

Сама же ведьмочка спустилась в кухоньку. Там в печи стоял у нее кувшин с теплым отваром лекарственных трав. Девушка любила пить его по утрам, мгновенно согреваясь, в остывшей за ночь избушке. Налив большую кружку напитка, она вновь поднялась наверх. Отметив, что парень все же подчинился и в кровать лег. Напоив Ирвина отваром девушка легла рядом.

— Что же ты такой холодный, хороший мой, — приговаривала она, затем стянула с себя сорочку и прижалась всем телом к груди парня.

Ирвин замер, жаркое девичье тело не только согревало, и он даже растерялся. А Марика тем временем удобнее устроилась на его плече.

— Ты только не заболей, Ирвин, я же за тебя переживаю, — она гладила его по широкой пушистой груди, — сейчас согреешься и все будет хорошо.

Тепло действительно приходило. Стало уютно и хорошо. Ирвин перестал дрожать и осторожно приобнял ее за плечи. Она отозвалась, нежно прижавшись к нему чуть сильнее. А затем он почувствовал ее поцелуи на своем теле и слова уже были излишни. Два тела слились в одно, даря друг другу такое необходимое тепло и нежность.

А утром все повторилось. Ее обжигающие поцелуи, его властные руки. И весь мир отошел на второй план. Было совершенно не важно, что за окном снова пошел снег, что вокруг уже проснулась деревня. Знакомые. Друзья. Статусы. Все это стало совсем не важным, когда в его руках выгибаясь дикой кошкой постанывала ведьма, его ведьма.

Насытившись друг другом они так и не встали с постели. Лежали обнявшись, переплетая пальчики.

— Мне хорошо с тобой, — призналась она, наверно даже больше для себя.

Он улыбнулся и поцеловал ее в макушку. Отвечать не хотелось. Казалось, что слова могут разрушить эту магию.

— Ирвин, а как так получилось? Что ты стал… — она замялась. Слово произносить не хотелось, но любопытство уже давно ее гложило.

— Из-за сестры. Иришка на два года меня старше. Взбалмошная она, чудная. Девушки в ее возрасте с деревенскими дружили, а ей все не нравились. В тот год к баринову сыну друг приехал, сокурсник вроде как. Влюбилась в него дурочка моя и из дома сбежала. Мать очень переживала из-за нее. Отец злой ходил, клялся лично придушить если в подоле принесет. А аристократишка этот ее продал, наигравшись.

Через месяц после того как сбежала я случайно узнал, от соседки, что в центральном селе работорговцы приехали. Как почуял что-то, рванул туда по утру, даже родителям ничего не сказал. И нашел ее. Иришка сказала он ей брачный контракт предложил, дескать чтобы сын ни в чем не нуждался, она ведь и правда от него понесла, — Ирвин глубоко вздохнул и, помолчав продолжил, — Она даже читать не стала, верила ему. И подписала свою рабскую кабалу. Эта сволочь продал беременную девушку.

— И ты пошел в рабство вместо нее? — ведьмочка ушам своим не верила.

— Ну, а что мне оставалось? Денег у меня не было, да и у семьи таких денег никогда не было. Мы ведь из простых, крестьяне мы. Отец добрый малый, рукастый, но хватки у него нет. Не может он со своими торговать, а в деревне все свои, сама понимаешь. Так и жили, сыто, но не богато. А тут… Иришке только девятнадцатый год пошел, кому она там нужна, брюхатая-то? И даже страшно подумать если бы не беременная была, куда бы могла попасть. Закон конечно строг, но ведь и он не всеведущ. Ты даже не представляешь какие бывают места, куда рабов продают, рудники раем покажутся.

Ведьмочка поежилась. В голове не укладывалось как можно вот так, просто продать девушку, что любит тебя, верит тебе, и носит под сердцем твоего ребенка.

— Постой, ты на два года младше ведь, ты в семнадцать в рабы попал? — Марика даже привстала на локоточках, заглядывая в глаза Ирвину своими широко распахнутыми от изумления глазками.

Парень погладил девушку по спине.

— Я ведь большой, — с улыбкой произнес он, — когда с торговцем договаривался прибавил себе пару годков, сказал, что с сестрой мы двойняшки. А имена у нас похожие, так что документ подделали так, что никто и не заметил.

— Получается у тебя в договоре дата рождения сестры стоит, не твоя?

— Не моя, — согласился парень.

— И тебе не двадцать шесть, а двадцать четыре? — недоверчиво переспросила ведьмочка.

— Мне двадцать пять, — он вновь провел своей огромной ладонью по ее волосам, — на той неделе исполнилось.

— И ты ничего не сказал?! — возмутилась Марика и села на кровати.

— А зачем? Свой день рождения я встретил в лесу, в обнимку с волком, — захохотал Ирвин.

Марика снова легла, прижимаясь к нему и задумалась, осторожно водя ладошкой по его широкой пушистой груди. Захотелось устроить праздник для Ирвина. Пригласить самых близких друзей, накрыть большой стол.

Вот только сам раб вряд ли такое одобрит. Да и места в домике было не много, и в саду не расположишься, зима ведь. Из задумчивости ее вывел вопрос Ирвина.

— Ну что, хозяюшка, просыпаться будем?

Ведьмочка поморщила носик. Ну вот совсем не хотелось. Казалось стоит только ножки на пол опустить, и вся идиллия растворится. Но, подумав, что Ирвин наверняка уже голодный Марика согласно кивнула. Пол и в правду был ледяным.

— Надо бы весной избушку проконопатить, — произнес Ирвин, поежившись, — Парень посмотрел на свою постель на полу и добавил — и топчан мой сюда перенести. Ты не против?

— Против, — сразу же ответила ведьма и густо покраснела, — я хотела сказать, зачем нам топчан здесь? Кровать большая, оба поместимся.

— Но ведь это не законно, Марика. Я не хочу тебе проблем.

— Никто ничего и не узнает. Это наше дело где и как мы спим, — она подошла к нему и прижалась к руке, — оставим твое место тут, для сильно любопытных. Вдвоем-то все теплее.

Он посмотрел на свою хозяйку, улыбнулся и сгреб ее в охапку, прошептав в самое ушко:

— Как прикажешь, моя госпожа.

Голос у парня был игривым, однако Марика густо покраснела.

— Ну тебя, — смутилась она совсем и отстранилась от парня, — Пойдем завтракать.

Глава 16

Так и потекла их неспешная жизнь. Днем Ирвин уходил на работу к Юджину, Марика хлопотала по дому, да выполняла мелкие заказы от селян, где простуду у ребенка подлечить, где травяной сбор подготовить. К концу недели рука у Ирвина уже хорошо поджила. Рана перестала гноится и затягивалась.

Густав тоже шел на