тело ведьмочки у подставляя спину под удары. Град камней посыпался на него. Дети кричали, смеялись и забрасывали его камнями.

— Вы что творите! — послышался женский визг со стороны, — Вальтер, паршивец, сейчас уши надеру. А ну вон отсюда!

К рабу и ведьме подбежала Элика. Девушка остановилась в паре метров от них и прикрыла рот ладошкой. Ирвин был весь в пыли и ссадинах, Марика без сознания, по ее виску тянулась струйка крови.

— Ирвин — прошептала еле слышно Эли, — она… она…

— Она живая, — рыкнул парень, подхватывая бездыханное тело ведьмочки на руки и унося его в сторону дома. Эли помчалась куда-то вверх по улице.

Дома раб отнес девушку наверх, положил на кровать и осторожно обтер тело мокрым полотенцем. Кровь на виске перестала сочится и вокруг раны образовалась корка. Ирвин побоялся ее трогать. Парень был в растерянности, он не знал, как поступить и что делать. И очень боялся оставить ее одну хоть на мгновенье. А потому лишь рычал, сжимал в бессильной злобе кулаки и смахивал мешавшие на глазах слезы. Липкий страх окольцовывал сердце, а вдруг она не придет в себя?

Он не знал сколько времени он просидел так у ее кровати, осторожно касаясь холодным полотенцем ее лба. В какой-то момент в комнату вошел кто-то. Ирвин обернулся. В дверях остановился маг. Севастьян быстро оценил ситуацию и подойдя к кровати просканировал тело ведьмочки.

— Иди вниз, Ирвин, я ее вылечу, — обратился он наконец к рабу, — жить будет. Иди, не мешай мне.

Ирвин подчинился и тихонько прикрыв за собой дверь спустился вниз. У раскрытой настежь двери стояла Элика. Девушка стояла, опершись о дверной косяк, а в глазах ее блестели слезы.

— Я такого не хотела, — почему-то начала она оправдываться, — я ей зла не желала.

— Севастьян сказал, жить будет, — ответил устало Ирвин и подошел к девушке.

— Это я во всем виновата, — Эли завыла, размазывая слезы по лицу.

— В чем? — горько усмехнулся парень, — детей на нее натравила?

— Нет! — возмутилась девушка широко раскрыв глаза, но поняв интонацию парня взгляд опустила, — я ее сглазила, я так ей завидовала.

— Завидовала ведьме?

— Из-за тебя, я тоже такой любви хочу, как у нее.

— Эли, о чем ты? Я ее раб, какая любовь, акстись.

— Да брось, Ирвин, вы же у всей деревни на виду, все же видят, как ты на нее смотришь, как она на тебя. Ты же любишь ее, любишь, не смотря ни на что. А она тебя любит. Сильно любит, это ведь сразу видно. И я такой любви хочу. Такой же искренней, такой же сильной. Я тоже хочу, чтобы на меня так смотрели. И в ту ночь… я ведь ей позавидовала. Ведь это я тебя выиграла и к ней привела, а ты ее любишь.

— Дура ты, Эли, — вздохнул устало Ирвин и сел на лавку рядом, — все в облаках витаешь, а дальше собственного носа не видишь. Ведь у тебя же жених есть.

— Арти? — воскликнула девица удивленно, — да разве любит он меня, нас родители еще в детстве обручили, разве это любовь.

— А вот скажи мне, аристократка ты неразумная, если он тебя не любит и ваш брак дело договорное, чего он ждет? Почему все взаимности от тебя добивается?

Элика промолчала. Она и сама не понимала, почему ее жених терпит все ее выходки, но всегда считала, что парень просто характером слаб.

— Замуж тебе надо, — продолжил Ирвин, — ребеночка родить. Семья будет, вся дурь из тебя и выйдет. Может тогда свое счастье наконец разглядеть сможешь.

Эли промолчала. Отвернулась от него, поджав губки. Так и сидели в молчании пока с верхнего этажа не спустился маг.

— Все, Ирвин, жива, здорова. Принимай хозяйку.

Парень встал и протянул руку магу крепко ее пожал.

— Сколько я вам должен? — спросил он серьезно. Очень надеясь, что маг позволит отдавать долг частями.

— Да брось ты, — скривился Савестьян, — я считай свою коллегу спас, она ведь мне ох как жизнь облегчает.

— Спасибо, — только и смог ответить Ирвин, не веря в свое счастье.

— Севастьян, — обратилась к магу дочка главы, — ты скажи Арти, пусть вечером приходит, — я выйду за его замуж.

И девушка не прощаясь вышла из дома. Мужики переглянулись.

— Ого, — крякнул от удивления маг, — кажись, Ирвин, это я тебе должен.

Парень только плечами пожал.

Проводив мага и закрыв по плотнее калитку и дверь в дом на засов Ирвин осторожно поднялся в спальную комнату. Ведьмочка сидела на кровати, поджав ноги и смотрела в окно. Взгляд ее был пустым, а лицо печальным.

— Как ты, Марика?

— Хорошо, — равнодушно ответила девушка, не оборачиваясь.

— Может хочешь чего-нибудь?

— Нет, — и снова короткий безэмоциональный ответ.

Ирвин помялся немного у кровати, затем сел прямо на пол. Через несколько минут тишины Марика все же взглянула на него

— Тебе на работу пора, — сказала она.

— Я тебя одну не оставлю.

— Иди. Все со мной хорошо, — она улыбнулась, но улыбка ее была какой-то печальной.

Ирвин еще какое-то время поколебался, но все же ушел на работу.

Вечером он нашел ведьмочку на кухне. Девушка сидела у окна все также бесстрастно наблюдая за улицей. На столе стоял котелок с кашей. Сама ведьма от еды отказалась.

В следующие несколько дней все повторилось. Утром ведьма отправляла парня на работу, вечером встречала с ужином. Сама же ничего не ела, не разговаривала, не улыбалась. На вопросы отвечала односложно и все время смотрела в окно. Казалось от ведьмы осталась лишь тень.

Ирвин за девушку очень переживал. На контакт с ним она не шла. Все время молчала и смотрела в окно.

В один из вечеров парень не выдержал.

— Я к Юджину сходить хотел.

— Иди, — спокойно ответила она, даже не повернувшись.

Он осторожно поцеловал ее в макушку и вышел из дома.

Глава 19

— Монах этот крепко на уши деревенским присел, — говорил Юджин, наливая пенистый напиток в чарку Ирвина.

Они расположились на крытой веранде, где у прораба лесорубов был добротный стол и уютные стулья.

— Видать, дело говорит, раз люди верят, — зло процедил Ирвин.

— Да ересь он несет, — произнесла жена лесоруба, ставя на стол тарелку с закусками, — люд у нас необразованный, вот и верят всякому. А староста его прогнать не может, у монаха грамота королевская имеется, с разрешением на проповеди. И как его только боги небесные не покарали.

— Успеют еще, — буркнул Юджин.

— Марику как подменили, — вздохнул Ирвин, — не ест, не говорит. Все сидит у окна только.

— Оно и понятно. Для нее деревня