поджимает губы девочка. — Но я бы хотела сделать что-то хорошее! И раз у меня есть одно желание… Я бы хотела, чтобы твоя сестра смогла превратиться в человека.

Желание произнесено! Я оборачиваюсь на Ири… Однако ничего не происходит. Она как была маленьким белым кроликом, так и осталась.

— Не работает, — расстроенно бормочу я. — Может, надо только для себя желание просить. Но спасибо за попытку, Роксана.

Она печально улыбается. Опустив голову, неловко поправляет оборки своего красного платья. Корвин смотрит на неё долгим взглядом, а потом берёт за руку, переплетая пальцы. Девочка растерянно поднимает лицо и встречается взглядом с лазурными глазами принца.

— Мне не нужны волшебные желания, — говорит принц-волк, — свои я исполню сам… Но есть кое-что, что прямо сейчас от меня не зависит. Роксана… я бы хотел, чтобы ты не уезжала, а осталась в Руанде. Со мной.

Зрачки девочки расширяются.

— Это невозможно. Мама никогда не разрешит… Но я бы тоже этого хотела… — Светлые ресницы вздрагивают, как крылья хрупкой бабочки, а снежно-белая кожа лица розовеет, преображая Роксану до невозможной красавицы.

“И как она могла казаться мне жуткой и тем более некрасивой”, — думаю я, глядя на эту картину.

Чтобы не мешать новоиспечённой парочке, я отхожу в сторону. Иду, задумчиво пиная ветки. Мох проминается под моими ногами, на которых уже наколдованы новые туфли.

Не хочется признаваться, но я немного завидую Корвину…

Вот так запросто ему нашли пару. Она, скорее всего, окажется его истинной… А мой суженый — демон рогатый!

“Клор… Клон… Кло… Как же его звали?” — думаю я, пытаясь вызвать в уме лицо того, кто спас меня. Того, кому якобы я принадлежу.

На душе скребут кошки. Он помог. Но назвал меня “инструментом”. Запретил влюбляться… И сказал, что истинность мне не положена. Он ждёт, что я просто смирюсь? Слажу лапки в ожидании судьбы?

Как бы не так!

Мне вообще не нравятся рогатые!

И наглые!

И…

С другой стороны, этот демон… он…

— О, божественный зверь!

— Смотрите-смотрите!

— Чудо случилось!

Возгласы раздаются со всех сторон. Я кручу головой, пытаясь понять, что случилось. Подскочив на месте, бегу вперёд — туда, где на границе мрачного леса и солнечной поляны прямо в траве сидит папа, укрывая кого-то камзолом.

Из-под тёмной ткани наружу выглядывает маленькая девочка похожая на лесную фею. Ей на вид лет пять или даже меньше! Светлые волосы такие длинные, что стелятся по земле, в больших золотистых глазах плещется испуг. Папа в совершенном шоке кутает её в камзол, Виктория уже спешит на помощь, оборотни кругом шумно радуются.

— Чудо! Чудо! Лес благословил! На счастье! — повторяют они.

— Ири… — шепчу я, делая шаг навстречу. — Ири! — кричу, бросаясь обнимать свою любимую младшую сестру.

Вокруг начинается настоящий радостный хаос! От сада к нам прибегает мама! Ох, мама тут! Она плачет, обнимая меня и Ири. Алан отдаёт приказ солдатам, чтобы окружили нас стеной, потому что кажется, будто каждый мечтает взглянуть или даже прикоснуться к моей сестре.

“Ири стала человеком!” — стучит в голове невероятная счастливая мысль.

Слава богам! Слава Божественному зверю!

Под охраной все вместе мы идём выходим из леса и идём через сад. Гостей в нём уже нет, зато полно охраны! Я не отпускаю маминой руки, и то и дело смотрю на Ири. Она сумела стать человеком! Это желание Роксаны исполнилось? Или она прошла испытание леса?

Какая же она милая! Просто феечка! От неё взгляда не отвести”, — в восхищении думаю я. В груди пузырится счастье, щекочет сердце нежным пёрышком.

Остроконечные шпили уже над нами! Замок Руанда похож на ощетинившегося зверя, взирающего на мир множеством окон-глаз. Сразу видно — тут обитель хищников, но меня она не пугает. Для нас двери королевства Руанд всегда открыты.

Но вдруг на подступах к замку воздух сотрясает истеричный вопль.

— Чему вы все радуетесь, слепцы! Мою дочь пытались убить! Где она? Где?! — кричит Зарина, стоя на террасе перед главными воротами. А когда Роксана выбегает к ней, грубо хватает девочку за локоть и оттаскивает от нас, будто от прокажённых.

— Всё подстроили эти проклятые зайцы! — вопит женщина, с отвращением тыкая пальцем в сторону моей семьи. — Они нас ненавидят! Всегда ненавидели!

В воздухе повисает густая тишина.

Только что все радовались, но теперь улыбки соскользнули с губ. Этой взрослой опять надо было всё испортить! Почему она вечно появляется в неподходящий момент?!

Алан с Викторией напряжённо переглядываются. Стражники кладут руки на эфесы меча, ожидая приказа. Передав Ири маме, мой папа выходит вперёд. Охрана расступается, пропуская его, и тут же смыкается за его спиной.

— Дети живы и здоровы, чего тебе ещё надо, Зарина? — спрашивает папа.

— Что же, если покушение не удалосссь, про него и говорить не сссследует? — шипит женщина. — Тебе это было бы выгодно, правда, Джаред.

Пока мама укачивает Ири, нашёптывая ей заклинание сна, я подбираюсь поближе. Выглядываю из-за широких спин стражников. Рядом пристраивается Корвин. Он не сводит взгляда с заледеневшей от ужаса Роксаны, которую мать держит за руку так крепко, что я не сомневаюсь — останется синяк!

Папа мрачно опускает голову, глядя исподлобья. Я замечаю, как напрягаются желваки на его скулах. Он хочет что-то ответить, но подошедший Алан кладёт ему руку на плечо и встаёт рядом.

Они такие разные… Папа поджарый, светлокожий, светловолосый. Дядя Алан — шире в плечах и выше на полголовы, смуглый, с чёрными как смоль волосами. Они братья-волки, но совсем не похожи друг на друга… Разве что в опасных ситуациях ведут себя одинаково. Становятся серьёзными и угрожающе спокойными.

— Ты предъявляешь серьёзные обвинения, Зарина, — говорит Алан. — У тебя есть доказательства?

— Доказательств достаточно! — заявляет змея, искривив тонкие губы. — И мотив есть! Аштарийская принцесса ненавидит мою дочь!

— Чушь! — скалится отец.

— Вовсе нет, — Зарина откидывает назад жёлтые волосы и показывает на свою впалую щеку. — Адель ударила Роксану. Дала пощёчину.

— Этого не может быть.

— Ха, ты, видно, плохо знаешь свою дочь. Спроси её сам, Джаред!

Я чувствую, как в меня впиваются взгляды. Мама сверлит спину, дядя Алан поворачивается в мою сторону. Папа тоже смотрит на меня.

Папа верит, что я не могла ударить…

— Адель… Ты ударила Роксану? — спрашивает он.

Я сглатываю застрявший в горле ком, стискиваю кулаки так, что впиваюсь ногтями в ладони. Желудок стягивает спазм. Мне хочется соврать. Может, если совру, ничего страшного? Папа же иногда врал! А Корвин не станет меня закладывать!

Или я должна сказать правду?!

В лицо бросается жар.

— Я… я…

— Я… я… да, я