всего, потому что они скрашивают ее одиночество: хоть какое-то движение в безнадежном застое. Если бы она рассказала об этом в школе, никто бы ей не поверил.

С его уходом исчерканные альбомы исчезают, а на письменном столе появляются новые. Это еще одна причина, по которой Лаура с самого начала отказывалась ему подчиняться: он строит из себя учителя, дает ей задания и ставит отметки. Если она справляется, то в следующий раз получает премию – шоколадку или набор перчаточных кукол. Или новый пенал. Так у нее появилась Мартина.

Она единственная, с кем Лаура разговаривает. У нее белокурые косы, и она умеет открывать и закрывать глаза. Если нажать кнопку у нее на руке, она говорит: «Я тебя люблю». Или: «Я хочу есть». Или: «Мама, возьми меня с собой». Но Лаура почти никогда этого не делает. Ее больше интересует другая кнопка, у Мартины на груди, под сиреневым платьем. Если нажать ее и не отпускать, кукла будет повторять все, что говорит Лаура. Иногда Лаура рассказывает ей сказки, которые придумывает сама. А Мартина повторяет их отдельными фразами.

Она думает о родителях. Зовет их во весь голос, но железо слишком толстое, не пропускает звуки. В грозу кажется, что комнату пинает ногами толпа сумасшедших; спустя несколько минут у нее возникает ощущение, будто этот грохот сотрясает все ее тело, и уже невозможно разрисовывать тетради или перешептываться с новой подружкой. В такие моменты Лаура съеживается, зажимает уши и начинает читать вслух стихи и считалки, чтобы они отдавались в голове и заглушали адский шум, доносящийся снаружи. Или вспоминать свою прежнюю жизнь. Иногда это ей удается настолько, что она впадает в полусон. И заново переживает конкретные эпизоды семейных ужинов, когда из-за любой мелочи вспыхивала ссора: достаточно было капле вина попасть на скатерть – и еда во рту у Лауры превращалась в цемент. Ее сотрясает дрожь, и она возвращается к реальности. Получается, что для утешения ей приходится вспоминать что-то плохое; стоит ей это осознать, у нее в животе будто начинают рваться бомбы. Особенно когда она замечает, что лицо мамы расплывается. С папой дело еще хуже: его лицо похоже на выцветший рисунок. Они ей снятся, но это мало помогает – образы родителей тускнеют и все больше отдаляются.

Возможно, они все еще ищут ее. Или смирились, потеряв надежду, что она когда-нибудь вернется. Тем временем из комнаты исчез вентилятор, но появились вторая майка и пижамные брюки. А еще легкое одеяло. И колготки, которые она, впрочем, не надевает. Говоря с куклой, она произносит фамилии учеников, как делала учительница Пина во время переклички: «Бальдуччи, Больдрини, Виллорези, Джовани, Канчелли, Марки, Меландри, Фавилли…» и так далее, до Финаморе. Мартина повторяет за ней. Лаура закрывает глаза и выпаливает: «Здесь!» И видит себя, в переднике, за передней партой. Ощущает запах ластика и только что отточенных карандашей. Ее лучшая подруга краснеет до ушей, глядя на Мирко Тани: тот вынул стержень из шариковой ручки и использует ее как духовую трубку для стрельбы шариками из жеваной бумаги.

Задания в книгах, которые она получает, становятся все сложнее. Над некоторыми голову сломать можно. Вот, например, задача про забор.

«Крестьянин решил возвести ограду вокруг своего поля. Каждый день он вбивает 1 колышек, а его сын – 3 колышка. Каждое воскресенье к крестьянину приходит друг, чтобы помочь с возведением ограды и вбивает 2 колышка (но только по воскресеньям!). Если учесть, что для возведения ограды нужно вбить 50 кольев, сколько дней понадобится крестьянину, чтобы завершить работу?»

Страницы с решениями в книге нет: она вырвана. Теперь, написав ответ, Лаура не может проверить, правильный он или нет, не может узнать, на сколько она ошиблась – на много или на чуть-чуть? Это выясняется позже, когда на шкафчике появляется стаканчик с нутеллой или комикс про Смурфиков либо не появляется ничего. И вместо абрикосового сока – просто вода. А если она показала себя полной дурой – вода без пузырьков.

От холодного железа становится еще холоднее. У Лауры под ошейником надет толстый шерстяной шарф, на ногах – три пары носков. На письменном столе – пластиковая елочка с красными и синими шариками. И деревянный рождественский домик-календарь с открывающимися окошками, на которых написаны даты. Когда он появился, первые два окошка были уже открыты и в них лежали ириски. Лаура поняла: сегодня 3 декабря. Приятная вещица этот календарь, такой старинный, уютный. Только вместо камина с потрескивающими поленьями в комнате маленький электрообогреватель, с которым она почти разговаривает: он стоит совсем близко. Декабрь. Когда она думает об этом, у нее внутри словно открывается бездна, которая ее засасывает. Четыре месяца. Несколько дней назад у нее опять начались приступы безысходного отчаяния. Даже поднялась температура.

Она справилась с этим, хотя какое-то время провела в полузабытьи, а когда ненадолго приходила в себя, ее рвало. Зато в бреду она видела свою прежнюю комнату и маму, которая, наклонившись над ней, вытирала ей лоб марлевой салфеткой. «Мне приснился страшный сон». И мама, почему-то довольно улыбаясь, отвечала: «Ну ничего, поспи еще». Затем Лаура открыла глаза: рядом с ней, под промокшим от пота одеялом, лежала Мартина. Она нажала ей на грудь. «Ты не одна», – произнесла кукла. Когда Лаура прошептала эту фразу? Она не помнила.

«Я останусь здесь на всю жизнь?» – спросила она его в последний приход, когда он осматривал шкафчик. Как обычно, он при этом делал заметки в блокноте – очевидно, это был список вещей, которые он должен купить и принести в следующий раз. В ответ – молчание. «У меня анемия. Мама давала мне капли, которые пахнут ржавчиной». Он перестал писать. Но не отрывал взгляда от шкафов. Глубоко вздохнув, что-то записал в блокнот. Затем подошел к письменному столу и сунул под мышку комиксы и альбомы, которые принес в прошлый раз. «Как тебя зовут? Почему ты держишь меня здесь?» Он повернулся к ней спиной и вышел. Секунду спустя хлопнула дверца машины.

Сколько же всего появилось тут перед Рождеством. Пакеты, пакеты. Банки варенья, пачки печенья и бисквитов. Апельсины, орехи, сетки мандаринов. И даже носок для Санта-Клауса. Ящики бутылок с минеральной водой, молоком и соком громоздятся чуть ли не до потолка. С каждым новым поступлением провизии у Лауры щемит сердце: как давно она здесь! Ее единственное утешение – книги, которые дождем сыплются на стол: загадки и упражнения составят ей компанию. Три упаковки батареек: значит, Мартина не останется немой. И еще коробка, перевязанная красной ленточкой.

На этот раз игра в молчанку длится недолго. Как только Лаура слышит шуршание гравия под