— Да, господин. Дело было простое. Уже все порешили. Только не можем… кое-чего…

Староста попятился, когда Собачник придвинулся к нему вплотную. Рядом со жрецом он казался маленьким и щуплым.

— Давай сюда приговор, — сказал жрец.

Перепуганный староста оглянулся на кузницу, дверь которой как раз отворилась. Наружу вышел молодой парень в форменной одежде надсмотрщиков. За ним показался кузнец, хмурый детина в кожаном фартуке.

— Я наконец вразумил этого упрямца… В чем дело? — спросил молодой.

— Господин жрец и господин магистр требуют приговор, — быстро сказал староста. — Будьте так добры, покажите его им, господин Жинг.

Надсмотрщик недоуменно переводил взгляд со старосты на жреца, на Лина и обратно.

— Как вам будет угодно, господа… Сейчас — Жинг пружинистой походкой прошел мимо Лина к дому напротив. Детина в фартуке пожал плечами и скрылся в кузнице: законы — законами, но, очевидно, он совсем не стремился примерять на себя роль палача.

Осужденный Гарра, привязанный к дереву в дальнем конце двора, беспомощно крутил головой, насколько позволяли веревки. Рядом с ним, поигрывая плеткой, прохаживался второй надсмотрщик с тупым безразличным лицом. На жреца он даже не посмотрел — возможно, просто не заметил… Около соседнего дерева стояли длинные щипцы.

Каторжник определенно родился в рубашке. Пес жреца, на диво легко перенесший долгий бег, важно прошествовал по двору и уселся рядом с ним, поглядывая на надсмотрщиков.

— Ная, Хоно. — Лин шепотом окликнул брата с сестрой, державших лошадей под уздцы с другой стороны забора. — Отойдите подальше и постарайтесь не попасть никому под руку.

Лин не знал, что собирается делать жрец, но после безобразной сцены на дороге на мирные переговоры рассчитывать явно не приходилось. Казалось вероятным, что Собачник использует хьорхи, однако до этого не дошло. Все оказалось грубее и проще.

— Вот. — Первый надсмотрщик, Жинг, вернулся с документом и протянул его жрецу.

— Будьте добры, зачитайте вслух, магистр Валб. — Жрец, не глядя, передал бумагу Лину.

— «Урожденный Гарра Воку…. за склонение к побегу… приговорен…» — начал Лин.

— А теперь мы узнаем, как все было на самом деле. — Жрец даже не дал ему дочитать до конца. — Слушайте внимательно, господин староста!

— Что… я не понимаю… — прозрачные глаза Жинга забегали по сторонам.

— Да все ты понимаешь, мразь, — со страшным спокойствием произнес жрец.

Лин не заметил, когда рука в белой перчатке начала двигаться вверх. Хрустнули раздробленные зубы, голова Жинга глухо ударилась о дерево, и тот сполз вниз по забору.

Лин отступил назад, староста застыл с приоткрытым ртом.

Второй надсмотрщик, наконец, соизволил обернуться и двинуться к калитке, но пес вцепился ему в лодыжку. Мужчина, вскрикнув, упал на четвереньки, пытаясь стряхнуть собаку.

Жреца вдарил ему по бритому затылку; крик оборвался.

— Какого…. — Жинг, держась за заборный столб, начал подниматься.

Жрец в два шага снова оказался рядом и впечатал носок сапога ему в промежность. Жинг взвыл, скрючившись на земле.

— Рассказывай, мразь. Как ты развлекался поркой. — В голосе Собачника теперь явственно слышался рык.

— Они сами… — По круглому подбородку Жинга текла нить кровавой слюны.

— Не слышу.

— Они… они не хотели работать! — голос Жинга сорвался на визг. — Эти ленивые скоты! Я должен был их вразумить!.. Не было выхода…

Жрец схватил его за руку, и рванул вверх, одновременно наступив на спину. Затрещал выламываемый сустав.

— А-а-а-а!

От визга Жинга закладывало уши.

— Не было выхода, говоришь? — Жрец поднял его за шиворот и впечатал лицом в забор; затем еще раз. — Не было, говоришь, выхода?

Лин вышел из оцепенения, почувствовав на губах соленые капли. Жинг уже не кричал, только стонал, подвывая. Лицо надсмотрщика превратилось в багровое месиво. Кровь была повсюду — на проломленных досках, на одежде жреца, на земле.

— А ну-ка повтори про выход! — Жрец швырнул обмякшего надсмотрщика на землю и пинком перевернул на спину. Забрызганное кровью белое лицо жреца исказила чудовищная гримаса.

— Что, не хочется?! — Жрец нагнулся к Жингу, надавив на грудь коленом.

— Хватит, эй, Собачник! — беспомощно выкрикнул Лин. Жинг не вызывал ни капли сочувствия, а все же смотреть на это беспощадное избиение было муторно; недалеко было уже и до убийства. Но жрец больше ничего не слышал.

— А так? — кулак Собачника с сырым чавканьем ткнулся туда, где раньше у Жинга был нос. — Давай, я слушаю! — Он снова замахнулся.

— Достаточно, тени тебя забери!!! — Лин, плохо соображая, что он делает, бросился вперед и перехватил руку. — Он уже без минуты покойник. Остановись, безумец!

Жрец медленно начал поворачивать голову к нему.

— Пожалуйста, хватит, господин Собачник! — на второй руке жреца повисла подбежавшая Ная.

«Великое пламя, не надо, уйди!» — Лин обмер от ужаса. Однако Ная вцепилась в локоть жреца мертвой хваткой:

— Успокойтесь, господин, пожалуйста!!!

Следующие несколько мгновений показались Лину бесконечными. Где-то за спиной шумно втягивал воздух староста, порыкивал Хак.

Мысленно Лин уже начал прощаться с жизнью; но вдруг все закончилось.

Собачник убрал колено с груди Жинга и с трудом, опершись на плечо Лина, поднялся:

— Ваша правда… Хватит. — Его пошатывало.

Жинг слабо хрипел на земле.

— Храни… Солцеликий… — Второй надсмотрщик пришел в сознание и осоловело таращился на Собачника. Лин поспешил взять переговоры на себя:

— Послушай, Бивар… Тебя ведь зовут Бивар? У тебя два пути. Или ты немедленно рассказываешь уважаемому старосте все, как было на самом деле, и подписываешь новый протокол. Или мы просим господина жреца помочь, и он продолжает допрос по-своему…

Быть может, Бивар и был непроходимо туп, но все-таки предпочел первый путь.

Лин поежился, почувствовав взгляд клейменого Гарры. В темноте безликий лес казался стеной. Не крепостной: тюремной…

Пока Жинг сдавлено постанывал на дне телеги, а Бивар, надежно связанный, спал, Гарра безмолвно сидел рядом с магистром на козлах. Оставлять эту троицу в деревеньке Фоу было нельзя: Жинг с часу на час — без лекаря помрет, от Гарры — жди беды; а сопровождать их назад в Валкан, кроме Лина, оказалось некому: не жреца же с ними, после всего отправлять?

И за избитого до полусмерти надсмотрщика еще предстояло объясняться.