Ная вздохнула. Все тело ломило от езды, болели свежие мозоли, однако каждый раз, как только она собиралась встать и уйти спать, взгляд возвращался к пятнам на рукавах, и сон пропадал.

Они сидели так с самых сумерек. Страх, почтение, ужас, отвращение — Ная не могла разобраться, какие именно чувства вызывало это… этот…

Когда-то давно она видела, как стражники втроем избивают пьяного бродягу. И, совсем недавно, как тюремщик бьет заключенного в соседней камере-клетке. Тот не мог защищаться, но все равно это выглядело иначе. Не так жутко.

И все же жрец в главном был прав: он наказал преступника и предотвратил еще большее преступление. Поэтому лля себя она решила все же считать его человеком.

— Кхм. — Жрец откашлялся в ладонь и сказал, ни на кого не глядя:

— Мне казалось, у нашего магистра была в вещах какая-то книга. Вряд ли он увез ее с собой. Раз уж вам не спится, может, почитаете вслух?

Наверное, он тоже устал сидеть в тишине. Но худшего предложения нельзя было представить.

Ная поймала встревоженный взгляд брата.

— В чем дело? — Жрец почувствовал заминку, и в его голосе что-то неуловимо изменилось.

— Простите. — Най склонила голову. — Мы с Хоно не знаем грамоты: отчим не учил нас, только собирался, когда умер брат… Но мы можем сейчас же найти и принести вам книгу, господин Собачник, — быстро добавила она, заметив, как нахмурился жрец.

— Не надо. Все в порядке. — На лицо жреца спустя мгновение вернулась его обычная улыбка. — В неграмотности нет ничего постыдного. Я тоже не могу читать. Если хотите, попросите магистра вас научить — думаю, он не откажет.

— Да, я попрошу… — Ная постаралась не показать недоверия. По словам магистра Валба, чтобы служить Солнцеликому, нужно было прочитать даже не одну, а много книг. Значит, или жрец, или магистр лгали? Или жрец служил каким-то другим божествам?

— Я посмотрю, как там лошади. — Хоно быстро встал и вышел, прежде, чем Ная успела его остановить. Но жрец не рассердился:

— Конечно. Ты, если хочешь, тоже иди, девушка.

Ная, поблагодарив, выбежала за дверь. Продолжать вдыхать вонючий дым наедине с Собачником было невыносимо.

Хоно сидел на ступеньках крыльца. Конь жреца и кобыла магистра, Рыжая, спокойно стояли в стойле вместо лошадей кузнеца. Остальных Лин-гьо перепоручил заботам местного пастуха, оказавшегося его знакомым.

Ная присела рядом.

— Брат, как по-твоему, он сейчас соврал?

— Не знаю. Зачем ему врать? — Хоно раздраженно пожал плечами. Мысли его были где-то далеко.

— И я не знаю…

Запахи свежего дерева и сена напоминали о доме. Ная пыталась представить, как выглядит их сад теперь, когда все сожги — и не могла.

И к лучшему, что не смогла, подумала она: ведь они никогда не вернуться в Валкан. Им некуда, не к кому возвращаться. Тот, кто их отпустил, сказал «не оглядываться назад». Он казался смелым и мудрым человеком: стоило прислушаться к его совету…

— Собачник не убьет нас. — Ная постаралась сказать это уверенно, но в голосе все равно прозвучало сомнение. — Не убьет.

— Хорошо б, если все-таки убьет — то быстро, — буркнул Хоно.

— Всегда ты думаешь о плохом, — неискренне возмутилась Ная.

— Я просто готовлюсь к худшему. — Он серьезно взглянул на нее. — Я не смогу тебя защитить, сестра. Очень от этого гадко. Магистр… он тоже не сможет. Мы вообще ничего не можем сделать. И от того, что ты будешь унижаться, подчиняться и вести себя смирно — ничего не измениться. Мы можем просто жить в удовольствие, пока дают.

— Но…

— Если ты не забыла, на папашу Фаргу твоя услужливость тоже не очень-то действовала, — заметил Хоно.

— Собачник не убьет нас: мы нужны ему не за этим, — упрямо повторила Ная.

— А ты не допускала мысли, что мы вообще ему не нужны? — Хоно скривился. — Поиграется — и бросит. Что тогда?

Ная не нашлась, что возразить, и просто села рядом с братом на ступеньки крыльца.

Хоно принялся фальшиво насвистывать какую-то тоскливую мелодию. Он часто ее насвистывал — с тех пор, как услышал от одного из гостей отчима.

Скоро на месте их сада построят новый дом, подумала Ная. Чужой дом. Будет ли в нем жить мачеха, или какие-то незнакомые люди?

Позади скрипнула дверь:

— Холодает. Может, вернетесь внутрь?

Ная не стала оборачиваться: если не смотреть на жреца, он казался не таким уж страшным. У него был приятный, красивый голос.

— Нет, — буркнул Хоно. — Нам и тут неплохо.

— Ну, как хотите.

Ная ждала, что жрец уйдет, но он по-прежнему стоял в дверях.

— Я очень напугал вас сегодня, да? Уверен, так и есть, — тихо сказал он. — И вы правы: я натворил лишнего. Опять ничего не смог с собой поделать. Глупо оправдываться, но… Ладно, не важно.

Вокруг было так тихо, что Ная даже могла расслышать, как в трубке жреца свистит воздух. На их дворе в Валкане никогда не бывало такой тишины.

— Послушайте лучше вот что, — продолжил жрец. — В юности я жил там, откуда вас забрал… И у меня там были друзья. Представьте себе: даже у демонов иногда бывают друзья! Тогда всем нам было примерно столько же лет, сколько вам сейчас. Среди нас был парень из бродяг: это большая редкость. Талант к хьорхи проявился у него на зимней стоянке так ярко, что родители направили его на обучение в Орден… Мы прозвали его «Молчаливым»: он мог за два дня ни слова не сказать, объяснялся одними жестами. Все привыкли к этому его чудачеству и не думали о причинах. Но однажды мы все вместе покинули Валкан и не встретили самого болтливого и самого вьедливого человека на островах. Лжец и Поводырь вдвоем могли разговорить кого угодно, кроме, разве что, Солнцеликого. — Тихий смех жреца походил на шелест листвы.

Где-то вдалеке послышался собачий лай, брань, затем снова наступила тишина.

— Так я узнал, что отец моего друга, еще задолго до его рождения, был клеймен и десять лет ворочал камни на дорогах, — продолжил жрец. — Из этих десяти девять он был немым… Ему вырвали язык, за то, что он попросил у прохожего воды в жаркий день.

Жрец замолчал.

— Что случилось дальше? — голос Хоно прозвучал необычно хрипло.

— Что дальше? — переспросил жрец. — Он отработал свободу и вернулся в свой клан, который вскоре возглавил: затем родился мой друг, потом другие дети… Он стал уважаемым человеком и умер, окруженный почетом. А мой друг — он мудрее меня. Пока я учился у Джары-Поводыря драться, друг учился разговаривать. Поэтому сейчас он не такой уж и молчун, хотя все равно не любит болтать зазря. И не любит жестокости. Боюсь, сегодня он не одобрил бы моего поведения, и нашел бы какой-нибудь другой способ выручить беднягу. Как я уже говорил, голова у Вэла варит лучше моей. Но я не он.