развитию лишь некоторых областей. В то же время ребенок может отождествлять себя с ранней стадией развития, чтобы сохранить отношения с умершей мамой и отрицать необратимость смерти. В результате он вырастет, сохранив некоторые черты ранней стадии развития. Часть его личности застрянет в детстве или подростковом периоде. Взросление станет невозможным: он по-прежнему привязан к детству. «Сама по себе утрата родителя не ведет к задержкам развития, но это случается, если некоторые обстоятельства не позволяют оплакать потерю, – поясняет Нан Бернбаум. – Все способности и интересы девочки развиваются, но некоторые незрелые аспекты остаются неизменными. В 20-летней девушке будто живет 10-летний ребенок. Пока процесс переживания горя не закончится, она будет чувствовать незаконченность, и ее тоска не исчезнет».

Девочка, развитие которой остановилось в некоторых областях, позже столкнется с эмоциональными проблемами, когда приступит к задачам и примет на себя обязательства, характерные для более старшего возраста. Без социального влияния матери ей будет тяжело повзрослеть на интеллектуальном и эмоциональном уровне. 25-летняя Триша, которой было три года, когда умерла ее мать, говорит, что начинает новые любовные отношения в надежде обрести человека, который будет заботиться о ней, как о ребенке. Пока ее подруги выходят замуж и заводят семьи, она признается: «Я просто ищу человека, который будет нянчиться со мной. Я так отличаюсь от всех».

Запоздалые реакции. Когда ученые, проводившие Гарвардское исследование детского горя, изучили детей школьного возраста, которые потеряли родителя год назад, они не обнаружили серьезных различий в поведении или психике между этими детьми и теми, у кого были живы оба родителя. Но по прошествии двух лет дети без родителя чаще проявляли агрессию, чем их ровесники, не терявшие родителя. Кроме того, они были более замкнутыми и страдали от низкой самооценки. Другие исследования показали, что скорбящие дети проявляют тревожные симптомы через три года после смерти родителя.

Пубертатный период (подростковые годы)

Пубертатный период, для которого характерен внутренний хаос и без утраты матери, представляет собой, пожалуй, единственный период человеческого развития, когда навязчивое и параноидальное поведение считается нормой. В суете взросления кажется, что все правила меняются. Родители становятся навязчивыми и странными, подруги – непредсказуемыми и соперничающими, мальчики в школе – загадочными и неожиданно интересными. Конечно, главные перемены происходят внутри. Переменчивое настроение девочки, зарождающаяся сексуальность и новые когнитивные навыки вызывают непривычное чувство разногласия. «Это просто возраст», – говорили наши родители, и отчасти они были правы. По большей части подростковый период представляет собой потерю и восстановление равновесия. Он связан с рождением новой, более зрелой личности, медленно выходящей из семейного кокона.

По крайней мере, так должно быть. Если в эти годы происходит травмирующее событие, процесс сбивается. Любые задачи подросткового периода – обретение независимости, улаживание проблем со взрослыми, попытки смириться с неоднозначностью и неопределенностью, обретение способности к близким отношениям, развитие сексуальности, попытки управлять эмоциями, формирование системы ценностей и сохранение ощущения целостности и компетентности – могут прерваться или затормозиться из-за смерти матери. Кроме того, бессонница, проблемы с учебой, невнимательность, плохое поведение, пониженный аппетит, депрессия, алкогольная зависимость и преступления нередко становятся проблемами скорбящих подростков в первый год после утраты. Спустя два года после утраты тревога, депрессия и замкнутость этих подростков усиливаются. В отличие от ровесников из полных семей они считают себя несоциальными и думают, что не способны контролировать свою судьбу.

Дочки-матери: когда связь обрывается

Мы, люди, – существа социальные. Наше счастье зависит от других. Отделяясь от человека или группы, мы естественным образом хотим наладить отношения с другими. При нормальном развитии девочка-подросток ослабляет привязанность к матери и направляет больше энергии в отношения с группой ровесников, а иногда с романтическим партнером. Это серьезный разрыв, но он не окончателен. Дочь периодически возвращается к маме в периоды стресса. Двигаясь по траектории «два шага вперед, один назад», подросток переходит в состояние независимости, которое помогает окончательно отделиться от семьи и завести свою.

Девочка может испытывать позитивные и негативные эмоции по отношению к своей маме, это нормально. Чувства любви и защищенности связывают ее с важным источником заботы и поддержки, а гнев и обида помогают отдалиться и сохранять дистанцию, которая нужна для перехода в самостоятельную жизнь. В эти годы дочь полностью признает, что ее мать неидеальна. Она может даже смущаться или стыдиться, сравнивая ее с другими женщинами. Девочка делает важный шаг в сторону независимости, когда осознает, что не хочет быть такой, как ее мать. Она признает, что у нее есть силы стать другой, и начинает двигаться к этой цели.

Отделение редко проходит легко. Зачастую оно усложняется поведением матери. Мамы часто считают дочерей продолжением себя и в большей степени связывают себя с дочерьми, а не с сыновьями. По этой причине они могут помешать дочерям отделиться от них. При этом мама сама когда-то была подростком и понимает, что ее дочь должна стать самостоятельной, поэтому подталкивает ее к взрослой жизни и независимости[7]. В этот период немногие матери и дочери понимают друг друга, борьба обычно продолжается до позднего подросткового возраста дочери. В начале 1980-х ученые изучили 100 автобиографией студенток Колледжа Уэллсли. По результатам исследования, более 75 % девушек по-прежнему относились негативно к своим матерям.

Когда у девушки-подростка умирает мать, то, что было временным отстранением с надеждой на более позднее примирение, становится необратимым разрывом. Ей хочется кричать: «Подожди! Я имела в виду совсем другое! Вернись!»

На пике бунтарского поведения девушка может винить себя и сожалеть, если ее мать умерла. В ее воспоминаниях 15 лет отношений сократятся до шести ужасных ссор за последний год. Иногда я думаю о том, как обижала свою маму, выкрикивая: «Ты меня не любишь!», «Я тебя не люблю, я тебя ненавижу!» – и самое ужасное и сбывшееся: «Я хочу, чтобы ты оставила меня в покое!» В такие минуты я злюсь на подростка, которым когда-то была. Я никогда не думала, что моя мать умерла, потому что я хотела этого, но у многих девочек остается склонность к магическому мышлению, возникшая еще в детстве.

«Когда человек, с которым у нас сложились неоднозначные отношения, умирает, особенно если только что произошла ссора, мы нередко испытываем огромную боль и угрызения совести за все злые мысли о нем, – поясняет Арлин Инглендер, дипломированный социальный работник со степенью MBA и психотерапевт в Норт-Палм-Бич, штат Флорида. Она специализируется в области горя и осложненной скорби. – В состоянии стресса люди откатываются на более раннюю стадию развития. У подростков и даже взрослых снова возникает магическое мышление на осознанном