Отдельные случаи исполнения русских былин иноплеменными соседями русских в районах живой эпической традиции наблюдались и у некоторых других народностей. В 1928 году Е. В. Гиппиусом и З. В. Эвальд на Мезени в коми деревне Латьюга, граничащей с русским селением Вожгоры, был записан фрагмент былины «Василий Буслаевич», спетый коми сказителем на русском языке.[170] Знание былин встречалось эпизодически и среди обруселых ненцев на Печоре, исполнявших былины только по-русски.[171] Автору данной работы в 1929 году в Усть-Цильме тоже встретилась ненка, исполнившая, правда очень путано, былину об Илье Муромце и Соловье-разбойнике.

Все отмеченные случаи, свидетельствуя о проникновении русского эпоса в иноязычную среду, показывают и возможности дальнейшего, более широкого распространения в ней былинных сюжетов, образов богатырей, рассказов об их подвигах и похождениях. Карелы, коми, ненцы, знавшие русский язык, могли знакомиться с образами русского эпоса непосредственно из устной традиции, слушая исполнение былин в их классической форме. Некоторые, как мы видели, усваивали их и исполняли на русском же языке. Но те же сказители могли если не перекладывать усвоенные ими по-русски былины на свой язык, сохраняя былинные стиль и стихотворный склад (такие случаи, мы видели, были исключительными), то пересказывать содержание былин прозой в виде побывальщин и сказок. Такой путь более широкого проникновения русского эпоса в иноязычную среду — наиболее естественный и закономерный. Другой путь — усвоение от русского населения былинных сюжетов, переданных уже не в форме классической былины, а прозой, как побывальщины или сказки. Очевидно, на основе таких именно прозаических пересказов и складывались у народов СССР в местах, где собственно былинной традиции не было, различные сказки и предания о героях русского эпоса.

Сказки и предания о былинных богатырях, как уже было сказано в начале книги, известны у белорусов, украинцев, эстонцев, карел, финнов, коми, удмуртов, марийцев, чувашей, мордвы, якутов, латышей, эвенков. Записей не очень много. Сейчас в поле моего зрения имеется 20 опубликованных вариантов (многие в русских пересказах) и 26 рукописных в точных переводах на русский язык. Сравнительная скудость выявленных материалов еще не говорит о малой распространенности подобных произведений. Во-первых, еще не все, что имеется в этой области — и в архивохранилищах, и в частных собраниях — мне удалось получить. Так, в архивохранилищах Украины, наверное, найдутся еще сказки об Илье-Муромце, кроме опубликованных. В чувашском фольклоре известны мне пока лишь сказка об Илье Муромце и Соловье-разбойнике, изложенная В. Магнитским в его книге «Материалы к объяснению старой чувашской веры» (Казань, 1881), и запись сказки на тот же сюжет в архивном собрании Н. В. Никольского.[172] Возможно, что имеются в местных архивах и еще записи. По сообщению М. Г. Воскобойникова, записи сказок о богатырях русского эпоса производились не раз и от эвенков, но пока мне стал известен лишь один вариант. Во-вторых, предполагаю, что наличие в национальном фольклоре сказок и преданий с отзвуками русского эпоса недостаточно привлекало к себе внимание собирателей фольклора и фиксировалось часто мимоходом, порой в связи с этнографическими изысканиями, как это мы видим, например, у В. Магнитского и Гр. Верещагина.

Все же материал, которым мы располагаем, достаточно показателен и позволяет сделать некоторые выводы.

Как и в отношении русских сказок о былинных богатырях, основной вопрос, который должен быть поставлен при изучении данного явления в национальном фольклоре, это вопрос о соотношении идейного содержания этих сказок с идеологией героического эпоса и о сочетании в них эпического повествования со сказочным. Кроме того, существенным в изучении именно нерусских сказок о богатырях представляется вопрос о национальной специфике сказок различных народностей.

2

Огромное большинство иноязычных сказок на былинные сюжеты связано с образом Ильи Муромца. Только у карел и коми встретились сказки, основанные на сюжетах о Добрыне Никитиче, а у карел еще и сказки, отразившие сюжет былины о Дюке Степановиче. Наличие у карел и коми сказок, специально посвященных не только Илье Муромцу, но и другим богатырям, обусловлено, конечно, культурными взаимоотношениями этих народов с русским как раз в местах наиболее интенсивной былинной традиции. В сказках других народностей тоже порой упоминаются и другие богатыри — Добрыня, Алеша Попович, часто Святогор, иногда сказки используют сюжеты об этих богатырях и отдельные эпизоды из былин о них, но всегда увязывают все это с Ильей Муромцем.

Так, в белорусской сказке, записанной С. И. Василенком в 1949 году в Гомельской области, после рассказа о победе Ильи над Соловьем-разбойником следует совсем кратко изложенный эпизод о бое Ильи с неким богатырем (очевидно, чужеземным), вызывавшим киевских богатырей на единоборство. Сперва едут против него один за другим Алеша Попович и Добрыня, и оба погибают. Тогда едет Илья и побеждает богатыря.[173] В этом эпизоде нетрудно увидеть смутное припоминание былин о заставе богатырской и бое Ильи с богатырем-нахвальщиком.

В якутскую сказку об Илье Муромце, сообщенную И. А. Худяковым,[174] вставлен пересказ сюжета «Алеша Попович и Тугарин» (в сказке он именуется «Смерть Тамарович»). Сюжет в основном пересказан традиционно, лишь с некоторыми своеобразными деталями. Например, Смерть Тамарович дважды пытается на пиру убить Алешу — бросает в него сперва меч, затем, после второй насмешки Алеши над его прожорливостью, — стальную шляпу с острыми краями; утром в день поединка Смерть Тамарович взлетает вверх на огромной птице с бумажными крыльями.

Как же увязан этот сюжет о Тугарине с повествованием об Илье Муромце? На пиру, где происходит указанное столкновение, присутствует Илья. После победы Поповича над Смертью Тамаровичем Илья и Алеша братаются и дают друг другу слово помогать один другому. В дальнейшем Илья Муромец вместе с Поповичем одолевают железные и огненные войска, принадлежащие прекрасной царь-девице, на которой Алеша и женится. Илья Муромец гуляет на его свадьбе.

В одной белорусской сказке находим рассказ о встрече Ильи Муромца с «сильным-пресильным» богатырем-пахарем.[175] Они спорят, кто из них сильнее, и неизвестный богатырь предлагает Илье вытащить из земли его сошку. Илье не удается этого сделать, и он признает, что богатырь-пахарь сильнее его. Так, в совершенно переоформленном виде в сказку об Илье Муромце включен центральный эпизод былины о Вольге и Микуле.

Одна из финских сказок[176] заканчивается рассказом о состязании Ильи Муромца и некоего калики в перепрыгивании через камень «спиной вперед» — известный эпизод былины о смерти Василия Буслаева. Также с Ильей связан в одной коми сказке[177] эпизод соперничества Чурилы и Дюка. Характерно, что при полном переосмыслении эпизода сохранился образ