– Да. Как вы просили.

– Тогда идите через парк и ничего не бойтесь.

– Вам легко говорить.

В трубке раздались гудки отбоя, и Зорина проинформировала Костю:

– Она выходит.

Через несколько минут на ступеньках показалась хрупкая фигурка.

– Хорошо, что она догадалась надеть белую юбку, – заметил Скворцов. – Иначе в таких зарослях мы бы ее потеряли.

– И были бы горе-оперативниками, – усмехнулась журналистка. – Впрочем, смотри внимательнее. Кажется, пора выходить из машины.

Светлана постояла в раздумье у дома подруги и двинулась по направлению парка. Она спокойно, не оборачиваясь по сторонам, прошла старые ворота, когда-то служившие выходом, и свернула с асфальтированной дороги на тропинку меж кустов. То ли женщина действительно хорошо выпила, то ли изображала пьяную – во всяком случае, ее покачивало очень натурально. Оперативники и журналистка шли за ней, стараясь не издавать ни звука. Иконникова двигалась по заросшей травой тропке, между высокими елями, пока не оказалась возле поваленной березы. И тут нервы ее не выдержали. Произошло то, что они и предвидели. Светлана вдруг остановилась как вкопанная, осмотрелась по сторонам и позвала:

– Дима! Ты здесь, Дима?

Скворцов вздрогнул:

– Дура! Что же она делает?

Зорина до хруста сжала пальцы:

– Если она крикнет, что мы ведем за ней наблюдение или подозреваем его, он успеет скрыться, – прошептала она. – И вся операция коту под хвост.

– Тогда… – Костя не успел ответить. Со стороны поляны вынырнула высокая широкоплечая фигура в куртке с капюшоном на голове и направилась к Светлане. Несчастная дико заорала и бросилась к выходу, не разбирая дороги. Незнакомец погнался за ней. Он оказался быстрее женщины, сбил Светлану с ног и навалился на нее всем телом. В руке сверкнул нож.

– Бросай оружие! – раздался громовой голос Киселева. – Руки за голову!

Темноту ночи разрезал свет нескольких мощных фонарей. Мужчина встал и выполнил их приказ. Он тяжело дышал. Катя помогла подняться Иконниковой.

– Вы не доверяли нам до последнего, – сказала она Светлане. – Поэтому, я считаю, будет правильно, если вы снимете с его головы капюшон.

Иконникова неуверенно подошла к мужчине, прятавшему лицо, и сдернула капюшон. На нее взглянули растерянные глаза Дмитрия Слепченко. Руки женщины бессильно опустились:

– Дима, значит, они оказались правы?

Слепченко вдруг повалился на траву и забился в истерике.

В кабинете Павла Светлану долго отпаивали горячим чаем. Ее трясло. Дмитрий тихо сидел на стуле, огромные руки в наручниках слегка подрагивали.

– Значит, ты решил убить меня из-за квартиры? – прошептала Иконникова. – Чтобы потом обеспечить своих детей? И Жорика ты убил поэтому?

Дмитрий не ответил.

– Парень, в таких случаях обычно нанимают киллера, – пошутил Петя.

– Георгия я не убивал, – проговорил Слепченко.

– Тебе вряд ли кто здесь верит, – заметил Павел. Зорина покачала головой:

– Как раз я верю. Ведь вашей целью, Дмитрий, была не квартира Светланы. Вернее, если бы все получилось так, как вы хотели, то и от квартиры было бы грех отказываться.

– Получилось что? – не понял Павел.

– В кардиоцентре много людей навещают своих родственников, – начала журналистка. – Дмитрий решил познакомиться именно с Иконниковой. Почему? Никто не задавался вопросом? Кстати, Светлана, вы не знали, что женщина, ожидающая донора, не сестра Дмитрия, а его жена, и притом любимая, с которой он и не собирался разводиться.

Иконникова, если это возможно, стала еще бледнее:

– Жена? Но этого не может быть.

Журналистка усмехнулась:

– Несколько часов назад вы не верили, что Слепченко причинит вам боль. Впрочем, этот факт всегда можно проверить. Вы знаете, где находится кардиоцентр и в какой палате лежит женщина, выдаваемая за сестру.

Иконникова сжала губы:

– Какой же ты подлец! Значит, он хотел продать мою квартиру, чтобы получить деньги на лечение.

– Я сначала тоже так считала, пока и доктор, и командир части Дмитрия не сказали, что он очень любит свою жену, – продолжала Катя. – А счет у нее пошел на часы. Ей срочно нужно донорское сердце. Вот почему у Дмитрия созрел преступный умысел. Ваша семья, Светлана, идеально подходила для его осуществления. Сначала, я считаю, вы решили убить брата Светланы, думая, что смерть алкоголика никого не заинтересует, а сестра, которая страдает от его пьянок, будет только рада. Но потом вы, наверное, проконсультировались с врачом. – Зорина взглянула на него. – И он вам пояснил: сердце алкоголика пересаживать нежелательно. И вы обратили свой взор на его сестру.

Иконникову затрясло:

– Это правда? Дима, я не могу в это поверить.

– Доверять киллеру ее убийство было бы рискованно, – сказала журналистка. – И вы решили сами обставить это дело – привести женщину в такое состояние, чтобы она не умерла, дотянула бы до «Скорой», а потом балансировала на грани жизни и смерти. По сути, вы оставались ее самым близким человеком. И врачи прислушались бы к вам и пересадили ее сердце вашей жене. Ну а проданная потом квартира пошла бы на лечение. Убивали вы или нет Жорика – вот тут у меня имеются сомнения.

– Я не прикасался к нему, – процедил Слепченко. – Я был у жены. Ей стало хуже, и доктор металась возле ее постели, а я боялся покинуть палату. Вы можете навести справки. Я не убивал этого алкоголика.

Светлана часто и громко дышала:

– Как ты мог, Дима? Я же любила тебя.

– А что мне оставалось делать? – вдруг окрысился на нее Слепченко. – Ты никогда не была в ситуации, когда на твоих глазах умирает дорогой тебе человек.

– Я похоронила маму и отца, – парировала Света.

Дмитрий усмехнулся:

– Думаю, ты не слишком переживала. Они воспитали тебя эгоисткой, и в жизни тебе это только мешает. Ты сама рассказывала, что первый муж бросил тебя, обвинив в равнодушии. Поэтому очень сомневаюсь, что ты любила меня. Просто тебе до чертиков хотелось замуж. И я умело подыграл, преследуя свои цели. А о жалости к тебе я перестал думать, когда ты выставила Георгия за дверь.

Иконникова сидела неподвижно, как мраморная статуя. Павел махнул рукой:

– Ладно, мы проверим ваши слова насчет Георгия Дьяченко.

– Проверяйте, – спокойно сказал Слепченко. – Одним убийством больше, одним меньше. Да мне уже все равно. Если Галя умрет, я не вижу смысла жить.

– А дети? – поинтересовалась Катя. – Как же ваши дети? Разве дедушка и бабушка смогут заменить им родителей?

Дмитрий опустил голову.