Глаша рухнула неудачно боком прямо в лужу на асфальте, пребольно ударившись локтем.

– Увидимся ещё, – пообещал грабитель, коротко заржал и скрылся из поля её зрения.

И только теперь, когда гопник убежал, оставшись одна, почувствовав какое-то даже болезненное, опустошающее облегчение, Аглая смогла наконец рассмотреть и понять, где она, собственно, находится, то есть почти лежит, и где на неё было совершено нападение.

И вот это оказалось обиднее всего – осознать-понять, в каком месте на неё напали. Да ещё эта треклятая лужа, в которой она валялась!

Арка. Большая высокая арка между домами, проход из одного из центральных проспектов Москвы в глубину колодца внутреннего дворика между домами. А вход во дворик перекрыт коваными железными воротами с калиткой на кодовом замке, ограждавшими жителей и офисы от проникновения и шастанья посторонних людей.

Не, нормально? Среди бела дня… ну ладно, ладно – ближе к ночи, но практически на центральном проспекте столицы, под аркой, прекрасно освещённой аж двумя подвешенными к высокому своду фонарями, Аглаю ограбили, унизили, напугали и облапали…

Ну что это такое, а?! И эта лужа?! Откуда здесь лужа‑то?

Чуть не плача от боли в ушибленной руке, ужасной досады и какой-то почти детской обиды, постанывая и ругаясь сквозь сжатые зубы, извозившись в луже пуще прежнего, Аглая кое-как поднялась на ноги и попыталась себя осмотреть.

М-да… что там смотреть – кошмар кошмарный: вода стекает по ногам в кроссовки, лёгкая стильная ветровка и подол платья мокрые и грязные, коса, кстати, тоже мокрая. Же-е-есть.

– Ну хоть жива, – подбодрила себя Глаша, – и не ранена. А могли бы и «ножичком да по горлышку», – вспомнилась ей цитата из старого анекдота.

Вдруг в памяти выстрелил момент, как этот урод оглаживал её ягодицу, и к горлу мгновенно рванулся тошнотворный комок, сбивая дыхание, а на глазах выступили слёзы.

Блин! Блин! Блин!

– Сволочь! – выдохнула Аглая. – Какая же мерзкая сволочь!

Загнала назад слёзы, сделала пару глубоких вдохов-выдохов, стряхнула руками с куртки и платья воду, насколько это было вообще возможно. Всхлипнула, даже не от боли, а от обиды, и, в очередной раз резко выдохнув, взяла себя в руки и двинулась к дому – тут ведь совсем рядом, дойти-то осталось всего ничего, метров триста – и…

Урод! Чтоб тебе, гад такой, ответочка от судьбы-то прилетела, да по полной программе!

– Аглая! Боже мой, что с вами случилось?! – прокричала излишне эмоционально дежурившая сегодня по подъезду Анна Ивановна, выскочив из консьержской комнаты и увидев, в каком девушка состоянии.

– Упала, – ответила и пожаловалась одновременно Глаша и вздохнула: – Так получилось.

Ей настолько не хотелось ничего никому сейчас объяснять и ни с кем вообще разговаривать, что она еле удержалась, чтобы не сорваться на какую-нибудь грубость. Анна Ивановна не виновата, что с ней такое приключилось, она искренне сочувствует и обеспокоена, пришлось напомнить себе Аглае.

Настолько искренне обеспокоена, насколько это допустимо в роли консьержки. А у Аглаи есть конкретная цель, зацепившись за которую она держалась, не позволяя себе раскисать и начинать себя жалеть. Она всеми мыслями и устремлениями в данный момент была заточена только на эту цель: попасть как можно скорей домой и отмокать в ванне, чтобы хоть немного успокоиться и ослабить внутренние тиски, в которых зажала свои нервы.

Поэтому ни на какие причитания и сожаления Анны Ивановны и предложения помощи Глаша отвлекаться не стала. Торопливо отказавшись от всего, чуть ли не бегом промчалась через вестибюль к лифтам.

И только когда кабинка остановилась на девятом этаже, наконец тихонько с облегчением выдохнула, подбадривая себя мыслью, что осталось всего несколько шагов – и она будет дома.

«Да сейчас, как же, – хмыкнула судьба-засадница, – прямо вот так легко и просто, и дома – ага!»

Ещё не повернув с лифтовой площадки на этажную, Аглая услышала щёлканье замков, раздающееся с правой стороны, где располагалась в числе прочих и её квартира. Уже понимая, кто там гремит, скривилась от досады – никого ей сейчас не хотелось и не надо видеть-слышать! Но куда теперь уж деваться… Она сделала последний шаг и вышла на пло– щадку.

– О, соседка! – обрадовался Антон и, окинув девушку изучающим взглядом, сразу же «полинял» лицом, посмотрев на неё озадаченно: – Что с тобой случилось?

– Меня ограбили, и я упала в лужу, – отрапортовала Глашка мёртвым, пустым тоном, без намёка на эмоции.

– Хрена се! – присвистнул парень и хохотнул иронично: – Нет, ну ты, подруга, аварийная, в натуре!

– Так получилось, – пожала плечами Глаша.

– Чё украли? – полюбопытствовал парень.

– Рюкзак со всем, что в нём было, – вздохнула она печально-устало.

– В полиции была?

– Нет, – коротко ответила Глаша, отпирая свои замки.

– Надо пойти, – словно уговаривая её, заметил сосед.

– Надо, – кивнула она, соглашаясь с его утверждением, и распахнула дверь.

– Но ты не пойдёшь, – понял советчик.

– Я подумаю, – переступая порог, скорее отказалась, чем согласилась она.

– Слушай, Глаш, – принялся уговаривать её Антон, – они вполне могут найти того, кто это сделал, по всему городу установлен тотальный DeepFace, система распознавания лиц. Они смогут проследить весь его путь до момента кражи и после.

– У него не было лица, – устало ответила Глаша и, зайдя в квартиру, медленно потянула за ручку дверь, давая понять, что разговор окончен. – Извини, мне надо срочно принять ванну и успокоиться.

– Лучше всего дринькнуть чего-нибудь крепкого, помогает, поверь, – посоветовал сосед.

– Я учту, – кивнула Аглая и захлопнула-таки окончательно за собой дверь, отсекая Антона, а вместе с ним и весь мир от себя.

– А в полицию всё-таки пойди! – прокричал Антон.

В ванну Аглая залегла. Не сильно горячую, с любимой лавандовой пеной. Но вот полностью расслабиться никак не удавалось: в голове прокручивалось, повторяясь раз за разом, словно в замедленной съёмке, нападение, с каждым следующим прогоном добавляя и добавляя всё новые и новые детали.

«Что ли, на самом деле пойти в полицию?» – вяло подумалось Глаше. Помочь не помогут, но она хоть выскажется, озвучит словами это «кино», повторными сеансами крутящееся у неё в голове, и, может, тогда удастся от него избавиться?

Психологический метод изложения-рассказа болезненной проблемы Аглае пришлось как-то освоить, и ей он сильно тогда помог. Но для целебного эффекта и положительного результата этой техники необходим слушатель, собеседник, а не с самим собой разговоры вести, поскольку можно так «довестись», что окончательно с катушек съедешь, добившись ровно обратного результата.

Но вот с собеседником была проблема. Папа далеко, да с ним бы Аглая обсуждать происшествие и не стала, наперёд зная, что Сергей Валентинович изволят ответить, а главное, какие меры он предпримет для обеспечения безопасности доченьки, у