– Чего вы хотите? – помертвевшим голосом прошептал мужчина и уставился на бабушку взглядом, полным мольбы.

– Инна Миронова останется в лагере, ей вернут деньги за форму, а вы лично принесете извинения за безобразные слова, сказанные в ее адрес, – холодно и властно сказала Жанна, вернувшись к обычному своему командирскому тону. – Но я так переживаю за внука, что тоже останусь на пару дней. Заодно кое-что проверю лично, чтобы доверять не слухам и сплетням, а собственным глазам. Организуйте мне проживание и приличную еду.

– Все что хотите, дорогая Жанночка Аркадьевна! – засуетился директор. – Сделаем в лучшем виде.

Уже через пару часов вожатый первого отряда, тот самый гаденыш Влад, был уволен из лагеря с волчьим билетом. Больше он ни в одном лагере работать точно не будет.

Инна

Я сидела около центрального фонтана и переливала ладошкой чистую, прозрачную воду, словно не замечая, что люди вокруг странно на меня косятся.

– Я ищу тебя везде, – тихо раздалось прямо за спиной. – Нам нужно поговорить.

– О чем? – устало спросила я и снова отвернулась к воде. – Мне уже пора вещи собирать…

– Во-первых, ты никуда не едешь. Мы с бабулей все порешали. Тебе вернут деньги, извинятся перед тобой и мамой, в общем… – Роман сделал два шага вперед, нежно и осторожно провел рукой по моим волосам, заставив обернуться на него и замереть от нечаянной ласки. – А во-вторых, я хочу, чтобы мы и правда были вместе, а не только из-за слов, произнесенных в экстраординарной ситуации.

– Что?.. Что ты только что сказал? – непонимающе переспросила я, и мои брови от удивления подскочили на середину лба.

– Я догадываюсь, зачем ты сказала своей маме, что мы вместе, – Роман сел рядом со мной на бортик фонтана, глядя так, что мне казалось, его золотистые глаза видят все, что творится сейчас в моей душе. – Тамара Васильевна мечтает найти для тебя жениха с приданным. Но также я знаю, что ты не такая, как она. И для тебя это не важно. Верно?

Он осторожно взял меня за руку, а я замерла, не в силах пошевелится. Неужели это правда, и Роман Вернер просит меня стать его девушкой? Этого просто не может быть. Наверняка очередной его жестокий прикол.

– Не думал, что когда-то произнесу это вслух, но ты мне нравишься, – торопливо выдал он, а затем продолжил более спокойно: – Мне жаль, что ты не помнишь, что было после твоего… выступления в том стрип-баре.

– Я помню, – шепотом ответила я и покраснела. Может, я все-таки сплю? И мне снится и этот разговор, и этот ласковый взгляд?

– И ты молчала? – он в изумлении посмотрел на меня, а затем рассмеялся какой-то своей мысли и, улыбаясь, отчего в глазах его запрыгали лукавые смешинки, взял мое лицо в свои руки. – И я даже догадываюсь почему. Я бываю еще тем засранцем! Не обещаю, что полностью исправлюсь, но я чувствую к тебе…

– Жалость, – перебила я, выпутываясь из его рук. – Потому что я жалкая.

– Нет! Ты не веришь мне сейчас, после всего того, что я сделал, – он развел руками в «я-все-понимаю» жесте, после чего вскочил и рванул в сторону жилых корпусов. Затем, словно что-то вспомнив, вернулся, резко поцеловал, доведя практически до обморока, и нежно прошептал: – Я тебе докажу, что мое отношение к тебе изменилось. Просто подожди до вечера!

С этими словами он все же ушел, оставив меня глядящей ему вслед и осмысливающей произошедшее.

– Инка! – когда я шла, скорее, на автомате, чем осознанно, в свой первый отряд, мне перегородила дорогу Зоя, которая буквально кинулась шею с объятиями и разрыдалась: – Прости меня! Прости!

– За что?! – спросила я у нее, радостно улыбаясь от наполнившего меня внутреннего трепета. Девушка была моей первой настоящей подругой, и как бы там ни было ничего плохого она мне намеренно не сделала. – Эта я тут шороху навела, а ты меня как раз остановить пыталась.

Девушка разомкнула объятия и резко дернула за руку, усаживая рядом с собой на лавочку.

– Тут такое творится! – оживленно начала она. – Вы когда пропали, тут такая шумиха началась!

– Владу сильно влетело за то фото с поцелуем? – поморщившись, спросила я.

– Он выкрутился! – злобно прошипела подруга. – Распустил слух, что Роман специально сделал этот фотошоп, так как в тебя влюблен. А тут еще новость, что вы с Романом сбежали! Короче, все ему поверили, и ту фотографию никто не воспринял всерьез. Но сегодня его вызвал к себе директор. Лично! Так вот вожатый выбежал от него бледный, губы трясутся, ничего толком сказать не может. И тут же собрал вещи и уехал, прикинь? – она выдержала драматичную паузу, радуясь, что в лагере еще остался хоть один человек, которые слушает эти новости с открытым ртом. – И знаешь, почему? Все из-за твоей юбки! Оказывается, если свидетели видели, что ты не умышленно ее порвала, никакого штрафа не предусмотрено! Да, даже если бы и умышленно. Штраф и тогда был бы намного меньше, а не целых десять тысяч!

– Вот урод! – не выдержала я и от злости стукнула кулаком о край лавки. Ай! Черт! Больно! – Хорошо, что его выгнали! А я еще думала, что… Ладно, не важно!

– Ну, это да. – Зоя тут же переменилась в лице и, весело подмигнув, выдала следующее: – Так вы это… И правда с Романом вместе сбежали? Нет, ты не подумай, что я осуждаю. Просто ты вроде как уезжала из-за него, а теперь…

– Мы не вместе, Зой, – перебила девушку я и вдруг осознала, как больно ранит эта мысль. Кроме того, слова Романа сегодня дали мне ложную надежду и одновременно пищу для размышлений. Мне просто необходимо с кем-то поделиться! – Не могу сказать, что он мне не нравится, но и что нравится сказать тоже не могу! Он вызывает во мне такие противоречивые чувства. Вот Роман, который обливает меня зеленкой на зимнем балу, а вот тот, что приходит и говорит типа хочу, чтобы мы были вместе.

– Он сам тебе это сказал!? – девушка в шоке всплеснула руками и замерла в ожидании дальнейшего рассказа. Но я молчала, и она взяла инициативу в свои руки: – То есть ситуация такая: ты не знаешь, что к нему чувствуешь – или не признаешься сама себе, что тоже вероятно! – а он умоляет тебя с ним встречаться! Ё-моё! Вот это «Кармелита».

– Он не умоляет, Зоя, – вспылила я и продолжила более спокойно: – Он играет в свои очередные игры! Только уже более масштабные.

Повисла тишина, и теперь каждый думал о своем.

Я лично думала о Романе.

Одному богу известно, как сильно мне хотелось, чтобы он действительно что-то ко мне испытывал, и чтобы это была не жалость.

Только вот противный здравый рассудок утверждал, что это невозможно.

Кто бы еще неделю назад сказал, что я, Инна Миронова, буду ждать признания в чувствах от Романа Вернера, рассмеялась бы шутнику прямо в лицо.

А вообще, это по меньшей мере несправедливо! Всю жизнь я видела с его стороны только подставы, злые приколы и колкие остроты, а стоило ему совершить пару добрых дел, как сердце дрогнуло.