Как только в разговоре возникла мамы Сары (которая совсем не Снежная королева, но все-таки, возможно, совсем чуть-чуть…), Спаситель решил навести разговор на семью Альбер, чтобы почувствовать, какие в семье отношения. Сара совершенно нормальным голосом сообщила ему, что отец у нее был известный педиатр, написал много книг с советами для родителей. С братом у нее никогда не было особой близости, он намного старше нее, сейчас уже женат, у него есть сын. Вскоре после смерти отца Сара вернулась жить к матери, в ту самую комнату, где жила девочкой.

– Я мало зарабатываю, – стала оправдываться она. – Всегда временно кого-то заменяю, и еще мне трудно вставать по утрам. Меня подвели лекарства.

– Как вы думаете, ваша мама согласилась бы сюда прийти?

Сара зажала руками уши, защищаясь от множества голосов, и очень выразительно замотала головой. Отношения со Снежной королевой, похоже, были не самые лучшие.

– Я устала, – сказала она так же, как в прошлый раз. – На сегодня хватит.

Имеет ли он право рисковать, позволив ей уйти в явно тяжелом состоянии? В кризисные моменты помогает ли что-то кроме лекарств? Ведь если пациент отказывается их принимать, то существует насильственная госпитализация…

– Вам, возможно, стоит посоветоваться с врачом, – начал Спаситель, пытливо следя за реакцией Сары. – По поводу вашей утомляемости, – поспешил он добавить.

– Так вы с ними заодно? – мгновенно рассердилась она. – Хотите запереть меня в борделе? Я все знаю о подвале в больнице Флёри, какие они там устраивают оргии, как делают из больных проституток.

«Так, так, так, – огорченно подумал Спаситель, – Демон Жильбер работает вовсю».

– Я думал о витаминах, – произнес он спокойно. – Впрочем, их вы можете просто купить в аптеке.

Он говорил очень мягко, стараясь успокоить Сару, но про себя решал: стоит или не стоит немедленно вызывать скорую помощь. Если вызовет, доверия молодой женщины он лишится навсегда.

– Не буду скрывать, Сара, что ваше состояние внушает мне серьезное беспокойство. Мы сможем увидеться с вами еще раз на этой неделе?

Они договорились о консультации в четверг в 12:30. Это все, о чем он смог с ней договориться.

Спаситель заглянул в приемную, собираясь пригласить в кабинет брата и сестру Насири, и очень удивился, увидев одного Соло. Молодой человек, надев наушники, бормотал в ритме рэпа:

– «Катим в ад, катим в ад, лифт сломался, в рай нет лифта…»

Он снял наушники и громко проскандировал:

– «Может, да, может, нет. Мне подходит, все, что есть». Знаешь песню?

– Нет, – сказал Спаситель и показал на пустые стулья. – А как насчет предполагаемой семейной терапии?

– Не могу же я заставлять приходить маму и сестру! Это не тюрьма! – повысил голос Соло.

Спаситель обратил внимание, что молодой человек и на прошлой консультации был очень возбудим и агрессивен.

– Хочешь, чтобы я тоже ушел? – спросил Соло тоном обиженного подростка.

Спаситель уселся рядом с ним.

– Что идет не так в последнее время, Соло?

– У меня передоз. От всего, понял?

– Так, так, так.

– Даже от малыша.

Он любит сына. Гордится, что у него сын. Но по временам готов выбросить Яниса в окно.

– Что с Янисом? – мягко спросил Спаситель. – Плачет?

– Особенно если я дома. Так говорит жена.

– Я не знал, что вы поженились.

– Пока нет. Я сказал «жена», потому что так проще. Но мы скоро запишемся.

Он хотел, чтобы все по-хорошему. Он же Соло, всегда был честняга и всегда на стороне Силы. Но это когда был маленьким.

– А сейчас меня все достало. Хочу все послать к чертям. Ты же видел меня с сестрой. Я сам себя боюсь. Меня так и подмывает наподдать ей как следует. А ребенок? Я же пришибить его могу. Вот оно как. – Соло крепко стиснул руки.

– Вы устали, Соло. Стали раздражительным. Такое случается со всеми молодыми папами.

Глаза Соло наполнились слезами, он закрыл их и откинул голову назад. Лицо у него выражало страдание. Соло приходил к Спасителю на консультации уже не один год, и Спаситель всегда задавал себе один и тот же вопрос: почему он к нему приходит? Впервые Соло так откровенно показал, что страдает.

– Я больше не хочу.

– Больше не хотите?

– Нет, не хочу.

– Не хотите чего?

Соло опустил голову, сгорбился – воплощенная униженность.

– Быть надзирателем.

Вот почему Соло возобновил учебу. Он больше не хотел работать в тюрьме. Но деньги нужны каждый месяц. На ребенка, на квартиру, на кредит за машину.

– Что у вас сейчас на работе? – спросил Спаситель.

– Она стала ненормальной. И я стал ненормальным. Это просто жуть, ты себе не представляешь.

– Не представляю. Можешь мне рассказать?

Спаситель старался обращаться к Соло на «вы», как обращался ко всем пациентам, но каждый раз невольно переходил на дружеское «ты».

– Утром, когда я ухожу из дома, – заговорил Соло, – когда целую Саманту и сына, про себя думаю: «Кто знает, может, вижу их в последний раз».

– Боишься не вернуться домой?

– Да.

– Часто подвергаешься нападениям?

– Можешь даже не спрашивать. Мы привыкли к оскорблениям, к толчкам. Моему коллеге вырвали кусок щеки. Клянусь, один тип так вцепился в него зубами. Дыра осталась, понимаешь? Но мы, понимаешь, обязаны быть вежливыми с заключенными. Не имеем права их бить. На тебя нападают, а ты в первую очередь думаешь, как бы не совершить чего-то непозволительного. Вокруг камеры, тебя снимают. Ты должен действовать про-фес-сио-наль-но, – произнес он с иронией по слогам. – А тебе страшно, ты беззащитен, но должен держать себя в руках.

Он замолчал, сидел и смотрел в одну точку.

– Ты думаешь в первую очередь, что профессионально? – задал вопрос Спаситель.

– Я же сказал! Зачем повторять?

– Повторять – это главное в моей профессии, Соло.

– А в моей профессии главное – обыски. Обыскиваешь заключенных, когда они возвращаются после свидания, обыскиваешь передачи, обыскиваешь камеры… и находишь в матрасе травку, а в параше керамический нож. Но не это самое трудное. А то, что ты постоянно должен быть настороже: осколком зеркала можно передавать сигналы через окно, а можно перерезать тебе горло.

– Так, так, так. И что же ты нашел?

Спаситель не сомневался: недавно что-то произошло, и Соло никому еще об этом не рассказывал.

– Находка рядовая – мобильник, а вот хозяин у него не рядовой.