Спаситель скривился. Шарли снова сердито усмехнулась, потом морщины у нее на лбу разгладились.

– Приступаю на будущей неделе.

– Надеюсь, что вскоре вы найдете себе другую работу, – сказал Спаситель, которому стало немного не по себе.

Шарли от души расхохоталась:

– За меня не беспокойтесь, я твердокаменная. В подростковом возрасте смотрела взахлеб ужастики и никогда не отворачивалась на сценах с пытками. Скажу прямо, я не питаю иллюзий относительно человечества, оно отвратительно.

– Не боитесь стать мизантропом? – спросил Спаситель, смягчая вопрос улыбкой.

– Неужели у вас лучшее мнение о собратьях?

– Видите ли, мне повезло больше, я имею дело только с жертвами.

Он, как обычно, обошелся без прямого ответа.

– Можно мне выпить чашечку кофе?

– Будьте как дома.

– И вы правы, мой дом здесь.

– Что вы имеете в виду?

– Я бы не хотела, чтобы вы переезжали. В Берлине я часто вспоминала улицу Мюрлен, двенадцать. И говорила себе: если соскучусь по родным местам, поеду, повидаюсь со Спасителем. – Голос Шарли слегка дрогнул. – Мне не хватало немецких слов, чтобы выразить, что я думаю, что чувствую. Приходилось сразу идти к сути. И это приносило ощущение свободы. Но когда затянулось, стало мучительным. Мне нужны оттенки, тонкости, а это… – она вернулась, держа в руке чашку с кофе, – возможно только по-французски. Здесь.

Шарли допила кофе, надела пальто и направилась к двери.

– Шарли!

– Да?

– Вы забыли мне заплатить.

Это было уже второй раз. Шарли сделала вид, что шарит по карманам.

– Кредиткой можно?

– Вы прекрасно знаете, что нет.

– Тогда я заплачу в следующий раз.

Спаситель отрицательно покачал головой:

– Мне платят даже дети. Они оставляют мне рисунки. Таков закон. Психотерапия – это работа, которую вы осуществляете над собой. Но это также работа, которую делаю я, чтобы помочь вам, и она стоит сорок пять евро.

Шарли прекрасно это знала, но ей хотелось жить вне закона, закона оседлых. Она огляделась вокруг себя, увидела на столе Спасителя ножницы и взяла их.

Спаситель внимательно следил за каждым ее движением, готовый, если что, вмешаться. Шарли отрезала пуговицу на своем пальто, в самой середине, и протянула ее Спасителю. Обмен. Потому что она кочевница.

– В следующий раз я выменяю ее обратно на чек. Так вас устроит?

Спаситель отделался своим обычным «так, так, так», постаравшись убедить себя, что поведение Шарли имеет важный смысл и является частью психотерапии. Но далось ему это не так уж легко.

Примерно в то же самое время мадам Плантье мысленно искала стихотворение о путешествии, закончившемся неудачей, которое позволило бы ей вывести заключение: «Куда бы мы ни поехали, свою беду мы берем с собой». Но не нашла. И в конце концов прочитала:

– Поль, я не понимаю, что вас так насмешило в сонете Дю Белле. Мало того, что вы сами ничего не делаете, вы мешаете работать другим.

Бедный Поль – уж точно, это был не его день. И Лазаря его неприятности вовсе не радовали, как думал, растравляя себя Поль. Для Лазаря Поль был по-прежнему лучшим другом, он видел, что тот сбивается с пути, и страшно переживал. Когда же наконец родители заметят, что происходит с Полем? Он не идет домой после школы, курит в кустах в сквере Морис-Гардет, у него завелись деньги, и он говорит, что это «карманные от отца». Но он врет!

В половине седьмого Спаситель проводил до дверей мать с дочерью и взял айфон.

– Лазарь? Да, это я. Сегодня я немного задержусь. Накроете на стол вместе с Полем?

– Да, папа, накроем, – ответил мрачно Лазарь, поглядев на пустое место Поля за столом.

Спаситель прекрасно различал все оттенки в голосе сына. Он заметил мрачность Лазаря и знал, что у него бывают приступы меланхолии, особенно в сумерки.

– До скорого, – попрощался Спаситель, пообещав себе непременно поговорить с сыном, как только освободится минутка.

Но сейчас настало время для разговора с Бландиной Карре. Девочка занялась своим внешним видом и появилась в длинном, по самые щиколотки, пальто в стиле оверсайз[25].

– По новому заходу? – встретил ее Спаситель насмешливым приветствием.

– Я ненадолго, через полтора года конец света.

– Ах да, а я и забыл…

– Но ты хотя бы помнишь, что я говорила тебе по телефону? – обиделась Бландина. – Температура поднимется до пятидесяти градусов, наступят засуха и страшные наводнения.

– Засуха и наводнения?

– В разных местах и не одновременно. Есть разные варианты. Или, по тайному пророчеству в Библии, – в две тысячи двадцать первом году всемирный Армагеддон, но я в это не особо верю, потому что я атеистка. Или смертельный вирус тоже в две тысячи двадцать первом, который уничтожит только один континент…

– Охо-ох. – Спасителю оставалось только вздохнуть.

Бландина, похоже, говорила сама с собой, а не с психологом, хотя он сидел тут же, рядом с ней, в кабинете. Вскоре пошла речь об Исааке Ньютоне, «настоящем ученом, тут нет никаких сомнений, нам о нем даже в школе рассказывали», так вот Ньютон посчитал, что конец света наступит в две тысячи шестидесятом году.

Спаситель счел необходимым напомнить о своем присутствии и громко сказал:

– Бландина! Дату конца света уже не раз назначали свидетели Иеговы, ее находили в календаре майя и в пророчествах Нострадамуса, но он не наступал. Чем тебе дорога мысль о близком конце света? Она избавляет тебя от тревоги за собственное будущее?

Бландина всегда отвечала не задумываясь. Выстреливала мгновенно, словно ответ был уже предусмотрен в сценарии.

– Будущее заложили вы своим настоящим! Не сочти, что я обвиняю лично тебя, Спаситель, но вы, взрослые, оставили нам мир в ужасающем состоянии, повсюду горы пластика, а восемьдесят процентов животных исчезли!

– Так, так, так. Могу я потратить пять минут из тех полутора лет, которые у нас еще остаются, и рассказать тебе одну историю?

Бландина наклонилась вперед, скрестила на груди руки, подобрала ноги и закивала, показывая, что постарается выслушать Спасителя.

– В давние-предавние времена, – начал Спаситель, – был в океане огромный остров, в его лесах росли гигантские деревья, а в бескрайних саваннах миллионы лет жили драконы-ящеры, двухметровые кенгуру, дипротодоны[26] в две тонны весом и змеи пяти метров в длину. И вот однажды на песчаный берег волны выкинули несколько досок, в которые отчаянно вцепились небольшие обезьянки, безволосые, без когтей и клыков, невзрачные на вид. Гиганты-островитяне посмеялись над ними: обезьянок не хватило бы и на один укус. Не успели волны стереть следы пришельцев, как на остров обрушилась катастрофа. Всего за несколько лет все гигантские животные исчезли – их сожрали безволосые обезьянки. «Они называются люди», – шептали коалы своим перепуганным малышам.