страшных историй. На первом курсе он организовал пробную такую вылазку, чтобы познакомиться со своими подопечными поближе, ведь его назначили куратором их группы. Но тогда собрались далеко не все, многие были уверены, что затея с ночевой на природе в конце октября такое себе занятие: холодно, скучно, с преподавателем особо не расслабишься, не выпьешь и вообще как-то в целом странно. Но поход оказался очень веселым и необычным развлечением. Поэтому на следующий год и в последующие в поход собирались почти полной группой, за исключением тех, кто по каким-то причинам не мог — заболел или уехал.

Так же упорно в такие походы никогда не ходила Катерина. Она и так сторонилась своих одногруппников, считая общение с ними ниже своего достоинства, а жертвовать своим личным комфортом на природе тем более не собиралась. Алиса вообще удивлялась, какого лешего Катерина забыла на их специальности со своим мироощущением. После того случая, когда Катерину обступили с расспросами о Ле́роне Аскала, Алиса задумалась о том, что они учатся вместе уже четвертый год, но она совершенно ничего не знает о своей одногруппнице, лишь небольшую поверхностную информацию. Катерина очень сильно выбивалась из их коллектива не только внешним видом, своими рассуждениями о жизни и поведением, но и в целом сама вела себя как белая ворона. Она очень редко присутствовала на каких-то общих мероприятиях, сборах, не принимала участия в студенческой жизни, не заводила друзей и мало рассказывала о себе. В течение первого курса с ней пытались общаться, влить ее в общий круг, но она сделала все для того, чтобы от нее отстали. Даже от общения с Алисой, мягко говоря, отказалась. В итоге все перестали ей навязываться, а она не трогала других. Лишь изредка развлекала одногруппников своими выходками. Кто-то изначально делал ставки, что она вылетит после первого же семестра, так как она постоянно опаздывала на занятия, прогуливала их, заваливала зачеты и экзамены, хамила преподавателям и вообще вела себя вызывающе. Но каким-то чудом экзамены она пересдала, прошла на второй семестр, потом на второй курс, на третий и вот она учится с ними уже четвертый год. Ребят это удивляло, и они решили, что она просто заносит неплохие деньги в казну университета, за счет чего до сих пор и держалась. Но опять же было непонятно, зачем ей сливать столько денег каждый год на диплом социолога. Ответа на этот вопрос, разумеется, ни у кого не было.

Еще значительной фишкой Катерины с самого начала стало ее имя. По документам она являлась, естественно, Екатериной, но любого, кто называл ее полным именем, она всегда поправляла, даже преподавателей. Иногда доходило до смешного, когда в подобных стычках ее выгоняли из аудитории. Но она упорно настаивала, чтобы ее называли «Катериной» и никак иначе. Причина такого бзика тоже была покрыта мраком. Многие шутили, что она хотела чем-то запомниться и не придумала ничего лучше, но Алиса думала, что не может быть все так очевидно. В любом случае, через какое-то время все преподаватели так или иначе уступали ей, слишком уж она была настойчива.

Теперь Алиса снова стала с интересом наблюдать за Катериной. С того дня она была довольна весела, про Ле́рона больше ничего не рассказывала, хотя ее пытались разговорить и узнать, ходила ли она на свидание с ним. На вопросы она не отвечала, лишь загадочно улыбалась и даже не хамила в ответ на шуточки одногруппников. В итоге от нее все отстали, да и самого Ле́рона перестали обсуждать. Даже Маша. Периодически заходя в аудиторию, где находился социолог, Катерина, как правило, всегда мило здоровалась с ним, называя его по имени, но никогда не получала ответного приветствия, лишь изредка многозначительный взгляд. Казалось, это ее совершенно не расстраивало.

Итак, день икс настал. Из-за того, что тридцать первое число в этом году выпало на среду, мероприятие было перенесено на субботу. Общий сбор был назначен, как всегда, сразу на автовокзале. Когда Лиза довезла Алису к назначенному времени, там собрались уже почти все вместе с Константином Николаевичем и, пока дожидались оставшихся, общались, шутили, смеялись. Настроение у всех было отличное, несмотря на пасмурную погоду. Было уже достаточно прохладно, зато безветренно. Константин Николаевич оценивающе осмотрел небо и взглянул на ребят:

— Все взяли дождевики?

— Так точно! — хором весело ответили ребята.

— Вроде, дождя не должно быть по прогнозу, — сказал кто-то.

— Не должно быть, — согласился профессор. — Но вы знаете нашу погоду, так что береженого, как говорится… Так, внимание, сверяемся со списком!

— Константин Николаевич, а можно вопрос?

— Пройдемся по списку, потом все вопросы. Итак, Волнухина?

— Здесь! — подняла руку девочка.

— Вижу, — сказал профессор и сделал пометку в блокноте. — Воробей? Вижу…

Когда профессор всех отметил, он попросил набрать тем, кто еще не подошел. Пока ребята звонили своим одногруппникам, Константин Николаевич сверял автобусные билеты и разрешил задавать вопросы.

— А социолог с нами не поедет?

Константин Николаевич растерялся. Он оторвался от билетов и посмотрел на ребят, которые резко все замолчали и замерли в ожидании ответа.

— Не поедет. А что такое?

Ребята облегченно выдохнули.

— Мы боялись, что он тоже поедет с нами, так как постоянно с вами ошив… простите, присутствует рядом с вами.

— А что случилось? — профессор обеспокоенным взглядом обвел студентов.

— Да ничего, просто с вами теперь не поговоришь, как раньше…

Константин Николаевич нахмурился.

— Так-так, рассказывайте.

Ребята переглянулись между собой. Дима, как всегда, взял на себя ответственность сказать за всех:

— Раньше к вам всегда можно было подойти после или до лекций, что-нибудь спросить, ну и вообще… А сейчас рядом постоянно этот мистер Аскала, и подходить при нем стало как-то стремно… Какой-то он, не знаю… Не по себе от него, да, ребят?

Дима нахмурился, спрятал руки в карманы и огляделся, ребята закивали головами в поддержку. В этот момент подошли еще двое опоздавших.

— Ох, даже так…

Профессор посмотрел на Алису — та пожала плечами и сжала губы, поддерживая мнение ребят — и снял очки, чтобы их протереть. На самом деле Алиса удивилась вместе с Константином Николаевичем. Она-то думала, что социолог только на нее производил такой эффект, потому что остальные не подавали виду, а оказалось, что так ощущают себя все. Что, при этом, не мешало им активно сплетничать. Ей даже полегчало от этой новости.

— Что ж, я понял, — наконец произнес профессор, водрузив очки на место. — Согласен, мистер Аскала производит не очень приятное первое впечатление из-за своей манеры держаться на людях, но могу вас уверить, что его опасаться, а тем более