И главное: все предметы натюрморта несут в себе фиолетовый оттенок букета. Фиолетовый цвет доминирует в картине через отражения, проникая внутрь каждого предмета и словно окрашивая его изнутри. Фиолетовый оттенок присутствует на поверхности яиц, блюдца, чайника, в гранях стакана, отраженным на крышечке чайника, даже в прозрачной вазе самого букета. Фиолетовая поверхность спичечного коробка отражается в упавшем подсвечнике, довершая цветовую целостность.

Поглощенные калейдоскопом отражений, захваченные общей динамикой композиции, мы не сразу замечаем… собаку, скромно примостившуюся в верхнем левом углу. Она – не часть натюрморта, а сторонний наблюдатель, как и мы с вами. Являясь частью картины, она не является частью натюрморта. Собака смотрит на предметы на столе с противоположной от нас стороны, как бы предлагая еще один ракурс, с которого можно посмотреть на натюрморт. Она дает возможность создать новую картину с тем же набором и расположением предметов.

Петров-Водкин – абсолютный революционер русской живописи, ее поэт, теоретик, исследователь законов ремесла живописи и ее новых форм. Искусство он считал «единственным звеном, связывающим человека с тайнами мироздания» [94]. Картина для него – законченный целостный художественный организм, в каждой картине – вселенная.

«Утренний натюрморт» – это не только воплощение целостности через цветовую и композиционную гармонию. Эта картина с таким, казалось бы, незамысловатым сюжетом имеет глубокое смысловое наполнение. Иного от Петрова-Водкина и не ожидаешь, ведь в своих художественных поисках он опирался на древнерусскую иконопись и фреску [95] и близкую к ним живопись раннего итальянского Возрождения [96].

Утро нового дня как начало новой жизни. Яйцо, символизирующее мироздание, начало начал, а также воскресение Христа, на натюрморте представлено трижды: два яйца на столе и третье – в виде отражения. Это безусловная отсылка к Троице. Обратите внимание: в чайнике отражается лишь ОДНО яйцо, хотя на столе их ДВА! Букет из двух комплементарных цветов (для усиления эффекта каждого из них) – желтого и фиолетового – это небо и солнце, обещание райской жизни. Зеркальный чайник – перифраз [97] сосуда с прозрачной водой, символизирующего чистоту Богородицы, а стакан с темным чаем – бокала с вином, символа крови Христа. И, наконец, спички и лежащий рядом подсвечник, пока еще ненужный (утро ведь), но готовый к использованию при первых признаках наступления темноты, – это конструирование образа зажженной свечи, символа бессмертной души. Знакомые образы, интерпретированные через современность.

Эта спокойная, умиротворенная, светлая картина написана в самый страшный для России год – 1918-й. Отсюда – очень важная деталь, не заметить которую невозможно: картина скудна на изображение еды. Кроме двух яиц и «пустого» (без сахара) чая – ничего. Голод. И этот голод отражается в грустном взгляде пса на заднем плане: тихое, обреченно-покорное ожидание пищи – вот что мы читаем в нем.

Но ужасы Революции и Гражданской вой ны для Петрова-Водкина – лишь путь к новой, лучшей жизни, которая, по его представлению, непременно настанет. В этом ясном утре – обещание рая как результата построения нового миропорядка. В фиолетовом свечении, исходящем от натюрморта, – много веры, надежды и любви. Нужно лишь подождать…

Не «просто рыба» у Петрова-Водкина и Мане

Мои любознательные читатели, наверное, уже поняли, что доминирующей мыслью натюрмортов на протяжении многих столетий были размышления о смерти и о божественном присутствии, разлитом в нашем мире. От Античности до современности натюрморт никогда не представлял собой случайный набор предметов: в нем всегда был спрятан текст, и текст этот легко читали те, для кого натюрморт предназначался, будь то анонимный заказчик или широкая публика галерей и Салонов. К сожалению, общество, начиная с конца XIX века и на протяжении последующих 150 лет, утратило многие смыслы натюрмортов, но для художников, создателей живописных полотен, смыслы эти столь же живы, как если бы они писали картины в эпоху Возрождения или в «золотой век» голландской живописи. Ведь основные архетипы [98] смыслов и образов радикально не менялись.

Одним из таких архетипов натюрмортов был образ рыбы, о котором я и хочу поговорить, завершая главу о жанре натюрморта.

Кузьма Петров-Водкин. Селедка. 1918, Русский музей, Санкт-Петербург

В голодающем Петрограде 1918 года Кузьма Петров-Водкин на клеенке пишет один из самых известных своих натюрмортов – «Селедка». На синей бумажке на столе, покрытом розовой скатертью, лежит копченая и слегка подсохшая сельдь. Рядом с ней – кусок черствого хлеба и две картофелины. Сразу же бросается в глаза скудность трапезы: голод пришел в большие города России в 1918 году. Но смысл того, что изображает Петров-Водкин, выходит далеко за пределы рассказа о тяжелых временах.

При взгляде на композицию «Селедки» невольно вспоминаешь заботливо расставленные на столе-алтаре чаши Сурбарана или овощи Котана. Предметы на картине напоминают голландские натюрморты. Все эти ассоциации верны: Петров-Водкин создает свое произведение с безусловной оглядкой на старых мастеров и в диалоге с ними.

Рыба – древний символ Христа, ведь греческое слово «рыба» (ихтис) представляет собой аббревиатуру фразы «Иисус Христос Сын Божий Спаситель». Вот почему первые христиане изображением рыбы отмечали места своих сборов в римских катакомбах. Символ этот пережил тысячелетия, неизменным дойдя до наших дней.

Образ хлеба как символ тела Христова неоднократно упоминался на страницах этой книги.

Две картофелины рядом переливаются золотом, подобно двум слиткам драгоценного металла. Они и были тем самым «золотом земли», которое спасало от голодной смерти тысячи людей в постреволюционной разрухе. Два предмета жизни духовной и два предмета жизни телесной – и все они сейчас, в тяжелейшем 1918-м, служат для спасения тех, кому удалось их раздобыть и принести домой, чтобы затем разложить, подобно святым дарам на алтаре. Обратите внимание на цвета скатерти и бумажки: синий и красный – цвета Богородицы, хранящей этот дом.

Но вот что интересно! Хлеб и рыба рядом – это также отсылка к знаменитой евангельской истории о том, как Христос накормил пятью хлебами и двумя рыбами пять тысяч человек. Хлеб и рыба утолили голод большой толпы верующих. И вот сейчас, в голодающем Петрограде, Петров-Водкин положил рядом сухую селедку и черствый хлеб – положил как на алтарь, положил как молитву, как возглас к Богоматери, цвета которой служат им фоном. Он словно ждет повторения чуда.

Но и это еще не все! Под красной скатертью лежит картина. Мы без труда узнаем стиль автора – это сам Петров-Водкин. Что именно изображено на картине, кусочек которой виднеется в верхних левом и правом углах, мы не знаем (эта