– Может, вы присядете?

– Я постою, – отверг он предложение и, судя по шагам за спиной, отошел к двери.

– Хорошо, как вам будет удобно. – Цупикова рассматривала свой маникюр. – А почему вы решили, что мне что-то известно про этого господина?

– По кочану. – Стас вытащил из рукояти «беретты» полный магазин и щелчком загнал его обратно. – Я тебе вопрос задал. Отвечай.

Цупикова вздохнула, поправила волосы и проговорила, глядя в стол:

– Я вас поняла, господа. Вам с подробностями? Надеюсь, вы понимаете, что именно я имею в виду? Но это долгий разговор…

– Очень хорошо. И, пожалуйста, постарайся не упустить ни одной детали. – Стас вернул оружие на стол. – А времени у нас полно. Мы не торопимся.

– Тогда… я даже не знаю, с чего начать. – Цупикова не волновалась, положила ладони на столешницу и в задумчивости крутила кольцо с огромным камнем на среднем пальце левой руки. Бриллиант переливался, искрился в свете ламп, Стас моргнул, тряхнул головой и потребовал:

– С начала, разумеется. Как в анкете: родился, учился, женился. По порядку.

– С начала так с начала, – согласилась Цупикова. – Я впервые встретилась с господином Огарковым, когда мне было пятнадцать лет. Он тогда только что переехал в Москву из своего города, ему было грустно, одиноко… Ну, вы меня понимаете, – она глянула на Стаса, потом на Романа.

– Понимаю. Дальше, – поторопил тетку Роман.

– Дальше я стала часто приезжать к нему, потом мы вместе улетели отдыхать во Францию. О той поездке по Сети до сих пор бродит множество сплетен, но все они, могу вас заверить… – Цупикова прижала руки к груди и умоляюще воззрилась на Стаса.

– Да по фиг мне, – отозвался тот равнодушно, – это твое дело, перед кем ноги раздвигать. Мемуары потом напишешь, на пенсии. Про Огаркова давай поподробнее: что за город, как называется, когда переехал.

– Пятнадцать лет назад, – не задумываясь, ответила Цупикова, – я приехала к нему через неделю после моего дня рождения. А сейчас мне уже тридцать, господа, и это…

Стас крутанул «беретту» на гладкой столешнице, хлопнул по пистолету ладонью, и теперь ствол смотрел в область декольте блондинки напротив. Роман подтащил от стены стул, уселся напротив Цупиковой и ободряюще улыбнулся:

– Вы обворожительны, Милана. И слушать вас – одно удовольствие. Я завидую господину Огаркову. Не я один, разумеется. Итак, мы остановились на городе. Где он находится, как называется?

– Я не знаю, я никогда его об этом не спрашивала, – отмахнулась Цупикова. – Знаю одно: Анатолий расстался со своей первой женой и связывать себя узами второго брака не спешил. Тогда не спешил, – она с нажимом произнесла слово «тогда».

– Его жена – она жива? Где живет? – На все вопросы Цупикова качала головой.

– Ладно, черт с ней! Огарков – что за человек? Все, что знаешь, вплоть до любимого цвета его трусов.

Цупикова поморщилась, застучала ногтями по столешнице. Роман продолжал улыбаться и не сводил с Миланы глаз.

– Толик – он очень ранимый и очень требовательный одновременно, – выдала Цупикова, разглядывая свое отражение в створке зеркального шкафа. – Он долго скрывал, давил это в себе, но уже в Москве не выдержал, понял, что скрываться незачем. Он и тогда мог многое себе позволить, ему рекомендовали меня, и я не жалею. Да, не жалею. Мы и сейчас иногда встречаемся с ним, но редко, гораздо реже, чем мне бы этого хотелось. Ведь Анатолию пришлось жениться, его положение, статус обязывали пойти на это. Вам должно быть известно, что многие протокольные мероприятия чиновников его уровня проходят только при участии жен. Наши встречи стали редки, обычно его секретарь звонит мне за несколько дней, назначает место, я приезжаю…

– Так, стоп. – Стас вконец запутался, в монотонном голосе шлюхи появились истерические нотки, щеки Цупиковой неприятно заалели. Роман перестал улыбаться и откинулся на спинку стула.

– Что он скрывал? От кого? Почему? Что тебе известно? – Стас мельком глянул на часы. Надо торопиться, они сидят тут уже почти двадцать минут, а толку никакого. Стас уже расстался с мыслью выведать у любовницы Огаркова хоть каплю ценной информации и собирался распрощаться с хозяйкой элитного борделя.

– Понимаете, Толик принадлежит к той редкой категории людей, которые ценят все необычное, все, что выбивается из привычного круга, выходит за рамки обыденности, – вкрадчиво заговорила Цупикова, откинула голову и провела рукой по белоснежной пряди волос. Помолчала, улыбнулась, глядя на собеседников, и повторила: – Все редкое, необычное, что сулит наслаждения особого рода. Тех, что не подарит ни женщина, ни мужчина…

– Только не говори, что ты ему овец поставляла. Не поверю! – От слов Стаса Цупикова вздрогнула, как от удара.

– Не перебивайте меня, – взвизгнула она, – вы не дослушали! Ни женщина, ни мужчина по отдельности. А если человек гармонично совмещает в себе и то, и другое… Природа очень редко производит на свет таких божественных существ, и сто́ят они дорого, очень дорого. И доступны не всем. Надеюсь, вы меня поняли?

С нескрываемой усмешкой она посмотрела на посетителей, мельком глянула на «беретту» и потянулась к своей сумочке.

– Не дергайся, – приказал Стас, – или пристрелю.

Цупикова вздрогнула, отшатнулась, но быстро пришла в себя. С улыбкой поднялась с кресла, подошла к Стасу, остановилась напротив и наклонилась. Прядь ее волос коснулась щеки собеседника, бархатный голос обволакивал, померк блеск позолоты на потолке, сердце глухо стукнуло под ребрами, стало жарко.

– Поэтому он и выбрал меня, повез с собой во Францию, в уединенный отель в Альпах. Мы провели там неделю, и я до сих пор помню каждый час из тех дней, что была рядом с ним. Анатолий – он эстет, настоящий ценитель. Ему нравится женская грудь и другое, то, что делает мужчину мужчиной. Особенно если все это совмещается в одном теле. Как у меня, – пальцы с длинными алыми ногтями подобрали расклешенный подол платья, синий шелк шевельнулся над загорелыми коленями и пополз вверх по гладкой коже ног.

– Сядь, – глядя монстру в глаза, проговорил Стас, – если не хочешь, чтобы меня вырвало прямо здесь.

Дуло «беретты» ткнулось в плоский живот гермафродита, Цупикова в ужасе подняла руки, попятилась и плюхнулась в кресло. Стас стоял перед ней, Роман обошел стол, оказался спиной к двери.

– Слушай меня, урод! – Стас сам не узнавал своего голоса, за него сейчас словно говорил кто-то другой – отрывисто, глухо, борясь с тошнотой и отвращением одновременно.

– Я не урод, я родилась такой, моего тела и органов не касался нож хирурга! – взвилась уязвленная Милана. – Здесь, в агентстве, много таких, трансов, силиконовых. – Она скривилась, произнося это слово.

– Что? – Роман шагнул от дверей к столу. – Что – все? И девки в каталоге тоже?

– Не все, – в глазах Цупиковой блестели слезы, она нервно скребла ногтями по столу и была готова разрыдаться, – но настоящих почти нет! Одни трансы, они делают грудь, жрут гормоны…