По щекам гермафродита потекли слезы, Милана хлопала ресницами и всплескивала наманикюренными руками. Нос покраснел, она потянулась к коробке с бумажными платками.

Роман отодвинул Стаса с дороги и влепил Цупиковой две хороших пощечины. Брезгливо вытер руки о спинку кресла, прикрикнул на оторопевшую шлюху:

– Его новая жена – кто она? Где живет? С ним или отдельно? Адрес, если знаешь, опиши внешность, привычки. Знакомые общие есть? Быстро!

Цупикова вытаращила мокрые глаза и затараторила:

– Алла, ее зовут Алла, она моложе меня на три года. Я ее хорошо знаю, она работала здесь…

– Что? – хором воскликнули оба. – Что? И она тоже?..

– Нет-нет! – замотала растрепавшимися прядями Цупикова. – Алла – она обычная девушка… ну, вы понимаете. Я предложила ее Толику, когда он попросил меня найти для него жену. В то время его дела уже шли в гору, жена была необходима ему по статусу. А он консервативен, не любит новых людей, относится к ним настороженно, долго привыкает. Аллочку он хорошо знал, – шмыгала носом Цупикова, – они обвенчались сразу после операции.

– Какой операции? – На этот раз Стас опередил Романа.

Цупикова деликатно высморкалась в платочек и сжалась в своем кресле. Стас и Роман ждали, пока монстр созреет и выдавит из себя:

– Анатолию уже за пятьдесят, в этом возрасте мужчина еще хорошо выглядит, но… На полную пластику лица он не соглашался, и я считаю, что это правильно. Я тоже планировала сделать подтяжку…

– Я тебя с твоими подтяжками в гробу видел!

Цупикова вцепилась в подлокотники кресла, не сводя глаз с «беретты» в руке Стаса, сглотнула и проговорила:

– Он сделал космопластику в Швейцарии. Но неудачно – ему повредили функцию циркуляции слезы, и теперь на морозе, на ветру и от дыма у него всегда текут слезы. Комфортно он чувствует себя только в закрытом помещении, где нет кондиционеров, а устроена обычная вентиляция.

– Понятно. – Стас разом припомнил все до сих пор виденные им фотографии Огаркова. Удивительный феномен получил простое объяснение, и дальше слушать было неинтересно.

– Жена Огаркова, – напомнил Роман, – что о ней можешь сказать, кроме того, что Алла была шлюхой.

Цупикова скривилась, как будто откусила лимон, и поведала, как Аллу проверяли – ее прошлое, родителей, подруг и даже клиентов, потом отправили на медицинское обследование за границу, потом в монастырь под Москвой.

– Это еще зачем? – Голова раскалывалась от духоты и запаха тяжелых духов Цупиковой, поэтому ее последнюю фразу Стас осмыслить не смог. Как и Роман – он снова уселся за стол, сжал пальцами виски. Но тут же собрался, поднял голову, и Стас заметил, что у того лоб покрылся испариной.

– Ну как же! Анатолию нужна именно такая спутница – набожная, скромная. Она – неплохой профессионал, клиенты на нее никогда не жаловались. Мы всегда стараемся предугадать требования наших постоянных заказчиков, подогнать, если можно так выразиться, модель под их интересы. А тут был нештатный, сложный заказ, – монотонно твердила Цупикова, – Аллочку могли подготовить только специалисты. И ей пришлось почти полгода провести в женском монастыре под Коломной. Там ее научили, какой платок когда носить, какой рукой свечку ставить и все такое. Я в этом плохо разбираюсь. – Цупикова прикрыла ладонью глаза, оперлась локтем о стол.

– Живет где? – еле слышно повторил Роман.

– Что? Простите, я не расслышала, – Цупикова тяжко вздохнула, подняла плечи.

– Я не знаю, – выдохнула она, – может, в его загородном доме, может, за границей. Знаю только, что на свадьбу Анатолий подарил ей квартиру в новом доме на Покровке. Я была там один раз, давно.

Она назвала адрес, Стас кивнул, Роман поднялся из-за стола.

– Не провожай! – осадил он приподнявшуюся над креслом Цупикову. – И учти: будешь болтать – я тебе яйца отстрелю.

Стас запихнул «беретту» в кобуру и вышел из кабинета вслед за Романом. Они зашагали по коридору к выходу.

– Будем рады видеть вас снова!

Стас скривился от подобострастного писка за спиной. Неопределенного пола кудрявая блондинка дружелюбно скалилась богатым господам, Роман выругался вполголоса.

– Дурдом. Меня чуть не стошнило, – поделился он со Стасом своими ощущениями.

– Меня тоже.

Начинался снегопад, когда они вышли на Мясницкую и остановились напротив завешенного баннерами и строительной сеткой здания «Детского мира». Стас вдохнул смешанный с выхлопами сырой декабрьский воздух, прижал левый локоть к кобуре под курткой, мотнул головой:

– Пошли, пройдемся. Здесь недалеко. Посмотрим, что там за квартира. Я этот район знаю.

– Пошли. – Роман огляделся по сторонам, накинул капюшон. – Только давай в аптеку сначала зайдем, голова болит.

– У меня тоже. И глаз дергается. – Стас нашел взглядом в мешанине вывесок зеленый крест и направился к подземному переходу.

На прогулку вокруг затейливой архитектуры дома с огромными панорамными окнами ушло пятнадцать минут. Послонялись вдоль ажурной, в рост человека, ограды, Стас подпрыгнул пару раз, пытаясь разглядеть, что делается за зарослями живой изгороди с той стороны. Увидел только пару иномарок перед подъездом, ворота, шлагбаум на въезде-выезде, небольшую детскую площадку и будку охраны.

– Глухо, – оповестил он Романа, – туда не пройти. Смотри, – он кивнул в сторону мокнущей на металлическом штыре ограды камеры наблюдения.

– Пошли отсюда, пока на нас собак не спустили. – Роман после посещения аптеки повеселел, даже раскраснелся от свежего воздуха.

Оба дружно развернулись и зашагали по тротуару, покрытому грязной снежной кашей. Стас отставал, крутил головой по сторонам, потом остановился, крикнул Роману в спину:

– Погоди, давай вернемся!

Мимо ограды и кустов, не задерживаясь, пробежали рысцой, свернули налево и оказались у желто-серой стены «сталинского» дома. Фасад семиэтажки выходил на Покровку, подъезды прятались во дворе-колодце. Старый облетевший тополь, груда песка, покрытая засохшей травой, раскуроченные качели, два кузова-скелета, в одном из них Роман опознал «Запорожец». Все подъезды наглухо закрыты, на камнях облицовки мерцают панели домофонов. Стас остановился у крайнего подъезда, наугад набрал номер квартиры.

– Сантехники, – буркнул он ответившей бдительной старухе, рванул на себя за ручку тяжелую дверь.

– Фу, вонища! – проворчал Роман, поднимаясь следом за Стасом по ступенькам, заляпанным смытой с потолка побелкой.

В подъезде шел ремонт, и начали его с верхних этажей. Там уже успели покрасить стены и отмыть полы, а на втором и первом этажах строительная вакханалия была в самом разгаре. Свежей краской несло с последнего этажа, окна на площадке были открыты настежь.