Острое разочарование пронзило грудь Крепышки Элис. Она хотела воспротивится, просто обязана была воспротивиться, но вдруг поняла ужасную истину: Китти права. На званый вечер Элис могла явиться только вырядившись миссис Плакетт.

– Кажется, у меня разболелась голова, – сказала Элис. – День выдался жуткий. Пойду прилягу.

Уйти Элис не успела. Со стороны задней двери, что вела из дома прямо в сад, донеслось поскуливание и царапающие звуки. Дверь открылась, и в проём влетела чёрно-белая собачонка, а следом вошла Рябая Луиза.

– Уже можно заходить? – спросила она, снимая шляпу. – Я посадила вишню и полила водой из насоса. А Олдос хотел выкопать трупы. Правда ведь, мой непослушный мальчишка? – Упав на колени, Луиза расцеловала щенка, а тот набросился на неё и облизал.

– Олдос?! – воскликнула Беспутная Мэри-Джейн. – Ты назвала собаку в честь мерзкого мистера Годдинга?

– Я думала, мы хотели, чтобы нас защищал бульдог, а не дурацкий спаниель, – возмутилась Крепышка Элис.

– Олди не дурацкий! – Луиза обернулась, впервые заметила наряд Элис и побледнела, но потом сразу улыбнулась. – Надо же… Ты с ней одно лицо, Элис! Я чуть было не поверила в привидения. – Тут Олдос взялся ещё более пылко её облизывать, и она отвлеклась на пёсика. – Мой мальчик, ну разве ты не прелесть? Никакой противный бульдог нам не нужен, правда, Олди? Ты у нас умник, просто умник!

– Что не так с этими домашними питомцами, если из-за них разумные люди начинают лепетать, точно младенцы? – лениво поинтересовалась Мрачная Элинор.

Душечка Роберта и Глупышка Марта уселись на пол рядом с Луизой и принялись знакомиться с Олдосом. К всеобщему веселью присоединилась даже Крепышка Элис, с готовностью признавшая, что Олдос просто умница и красавчик, а вовсе не дурацкий спаниель. Когда он тряс головой, длинные шелковистые уши хлопали и взлетали, словно крылья ветряной мельницы.

– Надеюсь, расходы на собаку нам по силам, – вздохнула Невозмутимая Китти. – И, раз уж мы заговорили о деньгах, без некоторых вливаний наша мечта о женской независимости долго не протянет, иначе к чему вся эта суета с сокрытием тел? О!

Услышав восклицание Китти, Глупышка Марта подняла голову:

– Что случилось?

Китти достала из кармана несколько монет.

– Да ничего. Подумала о деньгах и вспомнила…

– Расскажи! – воскликнула Элис. – Помню, ты хмурилась, когда отсчитывала жалованье Барнс.

– Неужели было так заметно? – Китти подняла руку, чтобы пару золотых было лучше видно в свете окна. – Я думала, это соверены, но на них не королева Виктория. – Она прищурилась и прочитала гравировку: – CAROL III, D. G. HISP. ET. IND. R. – Потом перевернула монету на другую сторону. – Auspice Deo In Utroq Felix. Элинор, Луиза, вы у нас специалисты по латыни. Что это значит?

Девочки, заглянув поверх плеча Китти, уставились на монеты.

– Милостью… или щедростью, или волей Божьей, мы… счастливы? – осмелилась предположить Мрачная Элинор.

– Процветаем, – поправила Рябая Луиза. – Карл Третий, R – значит, «Rex», король. Hisp на латыни Испания, а Ind – Индия.

Барышни переглянулись.

– Так это испанские деньги? – поразилась Беспутная Мэри-Джейн.

– Старые! – отозвалась Китти, снова вглядываясь в надпись.

– Дублоны, наверное, – подсказала Мрачная Элинор.

– Ах, как романтично, – вздохнула Беспутная Мэри-Джейн. – Словно в пиратском романе!

Рябая Луиза не обратила внимания на эту болтовню.

– Должно быть, дорогие. Думаю, у коллекционеров за них можно прилично выручить.

Душечка Роберта взяла дублон, чтобы рассмотреть получше.

– Где же ты нашла их, Китти?

Китти размышляла так напряжённо, что не сразу расслышала вопрос.

– А? Ну… – Она взвесила деньги на ладони. – В карманах миссис Плакетт и мистера Годдинга. У каждого было по одной. Я приняла эти монеты за соверены.

– Как странно, – нахмурилась Рябая Луиза.

– Фамильные ценности? – задумалась Душечка Роберта.

Беспутная Мэри-Джейн воздела руки вверх.

– Может, нашли их на дне какого-нибудь ящика или старого морского сундука. Положа руку на сердце, Луиза, порой ты слишком много думаешь. Давайте забудем об этой ерунде и поедим, я умираю от голода.

Ученицы пансиона Святой Этельдреды завтракали бутербродами с маслом и молоком, а на обед довольствовались свежими яйцами из собственного курятника. К вечернему чаю у них были тосты. Сторонний наблюдатель мог бы решить, что за весь этот тихий день в школе больше ничего не происходило. Но, как это часто случается у юных барышень, самое интересное скрывалось внутри, в мелкой домашней суете, разговорах, перешёптываниях и даже тайных мыслях.

Взять, к примеру, Рябую Луизу. После обеда она прогуливалась с Олдосом вдоль изгороди по Приквиллоу-стрит, всё ещё кипя от слов Беспутной Мэри-Джейн, что, мол, она, Луиза, слишком много думает. Мэри-Джейн и самой иногда подумать бы не помешало, это пошло бы ей только во благо. Луиза сурово сжала губы. Плевать, что говорят девчонки. Она никогда-никогда-никогда не позволит себе превратиться в девицу с котелком вместо головы, не пожертвует мозгами во имя поклонения мальчишкам. Хотя опыт общения Луизы с мужским полом был ограничен, она неплохо знала своих кузенов – дьяволят с липкими ручонками. Поэтому решила, что ни один мужчина, как бы хорошо он ни был причёсан, как бы ни сверкали его ботинки, не соблазнит её отказаться от интеллектуальной деятельности. Никогда!

Так она брела вдоль изгороди, а потом Олдос залаял, рванул поводок, и Луиза стремительно в кого-то врезалась.

– Вот тебе на! Извините, – сказал этот кто-то, выпутываясь из поводка и объятий Рябой Луизы. – Прошу прощения!

Луиза взглянула на него. Юноша, похоже, был на несколько лет старше самой взрослой ученицы школы Святой Этельдреды. Более того, он был прекрасно одет, весьма вежлив и чересчур улыбчив. Словом, из тех джентльменов, что могут свести с ума Беспутную Мэри-Джейн или даже Невозмутимую Китти. Однако Луиза так злилась на этих заносчивых барышень и на весь мужской пол в целом, что возненавидела молодого человека просто из принципа.

– Не подскажете, – поинтересовался незнакомец, не обращая внимания на неприветливый взгляд Луизы, – не в этом ли доме располагается пансион для юных леди? Пансион Святой Этельдреды…

Луиза прищурилась. Что ему надо в пансионе? Явно не по делу пришёл. Может, это один из ухажёров Мэри-Джейн? Стоило подругам отвернуться, та улучила минутку и сразу ему написала? Если Мэри-Джейн думает, что остальные будут просто стоять и смотреть, как она таскает в школу молодых повес, её ждёт большой сюрприз.

– В Или несколько пансионов для юных леди, – чопорно отозвалась Луиза. – Этот дом не из их числа.