– Спасибо много. Достаточно поцелуя, – приближаюсь.

– Обойдешься, – мне в грудь упирается ее ладонь. – Шантажист.

– Скорее вымогатель, – улыбаюсь.

– А какая разница?

На секунду вспоминаю лекцию по имущественному праву, которая состоялась в лицее в среду. Ту часть урока, где я еще не спал.

– Шантажист угрожает разоблачением компрометирующих сведений, а вымогатель – запугивает возможным действием в случае игнорирования его требований.

Она прищуривается.

– И каким же возможным действием ты вздумал меня запугать?

– Схвачу и на руках донесу до торгового центра.

Она испуганно отшатывается. Хватаю ее за запястье и удерживаю от шага в лужу.

– Ты не посмеешь!

– Спорим? – спрашиваю с демонским оскалом.

Ее секунду назад пунцовое лицо бледнеет на глазах. Секунду-другую колеблется, поглядывая на прохожих. Подливаю масла в огонь:

– Сейчас у всех вокруг мнение о тебе как о презентабельной, порядочной, культурной барышне. А подниму тебя за попу – представь, что подумает, например, вот тот седобородый городовой в синем кафтане?

– Ладно-ладно, – сдается непобедимая истребительница кротосов. – И не стыдно же тебе!

– Хо-хо, я же Бес.

– Только в щеку!

Приобняв за талию, вожу носом по ее виску. Прикусываю губами краешек ушка, чувствуя, как она вздрагивает. Ножки под юбкой сдвигаются вместе, прямая спина под моей рукой выгибается. Кажется, что ощущаю сквозь блузку и кофту, как ее кожу усеивают мурашки.

С писком она дергается от возбуждения, но я держу. Мягко целую в щеку, коснувшись уголка ее губ. Выдыхая, Оля крепко жмурится. Ощущаю бешеную пульсацию ее дыхания на коже.

Когда отстраняю лицо, она мычит с еще закрытыми глазами, словно прося еще поцелуев. А затем вдруг спохватывается:

– Помаду хоть не стер?

– Какая помада, Менская? – смеясь, тяну ее за талию в сторону торгово-развлекательного центра. – В лазартаге твой боевой раскрас никого не устрашит. Зря надеешься – там все прожженные бойцы.

Через пять минут мы уже скачем по неоновому залу в жилетах, усыпанных сенсорами. Спина к спине обстреливаем лазерными винтовками скачущую вокруг детвору.

– Горите в аду, чертовы фраги! – кричит Оля, пуская красный луч в пухлого карапуза.

Пиу-пиу. Сенсоры на его жилете гаснут, и он разражается обиженным плачем.

– Выбирай выражения – тут дети, – пытаюсь угомонить разбушевавшуюся Кали.

Из-за угла выбегает мамочка и за руку уводит расплакавшегося малыша, злобно зыркая на нас.

– Фраги есть фраги, хоть будь им сто лет! – Оля уже осыпает шквальным огнем уматывающую прочь ребятню.

– Но им-то не сто, а меньше десяти!

Глядя на очередного ревуна, Оля презрительно кривит губу.

– Слабак, умей проигрывать.

– Я все папе расскажу! – раздается от хлюпающего, всего в слезах пацаненка.

– Ты мертв и никому ничего уже не расскажешь, – злорадно скалится Кали.

Бедный ребенок разражается еще большим ором, а девушка, напрочь игнорируя материнский инстинкт, поворачивается ко мне.

– Окружай оставшихся фрагов с правого фланга, Бес, а я врежу им с тыла! – Мигом она уносится куда-то за перегородку с неоново-зеленой подсветкой. Пожимая плечами, тащусь куда велено.

Завернув за угол, вяло стреляю по группе карапузов. Сзади их настигает беспощадная Кали. Она выглядит сногсшибательно – сверкающие обещанием страшной смерти глаза, ореол растрепанных каштановых волос, разгоряченные красные щеки и винтовка в руках. Меня пробирает дежавю. Будто мы снова в душном подземелье мочим каннибалов-кротосов. Правдоподобный мираж. Кали в боевом азарте шинкует бездушных чудовищ. Ядовитый неон на стенах – никакая не электро-подсветка, а светящиеся выделения демонов, которыми они обмазывают пещеры для освещения. Ай, к бесу всё – в смысле не ко мне, а к тому рогатому с вилами. Гулять так гулять!

Мои пальцы сжимают гашетку винтовки. Точными беспощадными выстрелами тушу сенсоры мелкотни:

– Кали, фраг на десять часов!

– Поняла! – Девушка метким выстрелом гасит подкравшуюся малолетку. – А почему Кали?

– Потому что не жалеешь фрагов.

– А, это да – я такая.

Неожиданно сенсоры на наших с Кали жилетах гаснут сами собой. Из динамиков раздается громкое:

– Молодые люди, немедленно покиньте арену лазертага! На вас поступили десятки жалоб от родителей. Ваши билеты в игровую зону аннулированы.

– Ябеды, – не сдерживается Оля и, показав плачущим детишками фигу, оскорбленно уходит.

Уже выйдя в коридор торгового центра, мы с ней смотрим друг на друга – взмыленных как скаковые кони – и начинаем откровенно ржать. Прохожие на нас косятся, но Олю сейчас не сильно заботит ее образ культурной барышни. Утирая слезу на глазу, улыбается во все зубы:

– Как мы их всех! Надо обязательно повторить, Бес.

– Только уже в другом лазертаге, – схватив ее за руку, веду за собой в поисках фуд-корта. Пора бы перекусить. – В этот нас вряд ли снова пустят, Оля.

– Кали, – вдруг опускает девушка ресницы. – Называй меня – Кали. Мне нравится.

– Договорились.

Наступает неловкая пауза.

– Моя команда по играм называет меня Рысью, – признается она вдруг и негодующе фыркает. – Будто я рычу на всех постоянно!

Что-то мне подсказывает, недалеко ее предположение от правды ушло.

– Ты по-прежнему участвуешь в играх?

– Ага, – кивает. – В составе команды Училища воспитанниц Министерства обороны. Там учатся дочери военнослужащих. У меня же мама военная. А ты? – она убирает с глаз упавшую прядь. – Решил все-таки не играть?

– Неа.

– Жаль, – вздыхает она удрученно.

– Грустишь, что больше не поцелую тебя на церемонии награждения?

– Ты-ы опять! – поднимает девушка кулачок. – Опозорил меня на имперском канале, так еще и гордишься?

– Горжусь, но вовсе не имперским каналом.

– Чем же? – подозрительно глядит.

– Я бы назвал это имперским поцелуем, – беру двумя пальцами ее за подбородок и быстро чмокаю в коралловые губки. – Но его мы всегда можем повторить.

Словно не понимая, что происходит, Оля замирает. Облизывается. Какое-то время стоит соляным столбом от моей наглости. А потом как зарычит:

– Бе-е-ес! – твердый кулак впечатывается мне в плечо. – Ты стер мне всю помаду!

Мы гуляем по зеленой зоне отдыха с фонтанчиками и скамейками, держась за руки. Едим пирожки с джемом, купленные в бистро. Проявляю галантность – предлагаю Оле попробовать кусочек своего с клубничным. И сам без спроса откусываю от ее вишневого. За что получаю тычок под ребра. А потом Оля как ни в чем не бывало сама берет меня за руку, и мы поднимаемся по эскалатору на второй этаж.