— Ну, это обычная угроза в таких случаях.

— Но он в конце концов так и сделал.

— Что?! — воскликнул потрясенный Франко. — МопDieu![8] Как это произошло?

— Как-то раз, вернувшись домой из вечерней школы, я обнаружила свою мать и незнакомого мужчину, лежащих в кухне на полу. Оба были мертвы. Полиция сообщила мне, что это и есть мой отец. Он выследил нас с помощью частного сыщика. Экспертиза установила, что отец выстрелил в маму, а затем убил себя.

Она хорошо помнила ту ужасную картину. В надежде, что ее мать еще жива, она бросилась к ее бездыханному телу, но ей сразу стало все понятно.

Франко крепко обнял Стейси одной рукой, стараясь успокоить ее. На одно короткое мгновение она доверчиво положила голову ему на грудь, принимая его поддержку, но затем, спохватившись, собралась с силами и оттолкнула его. Это могло войти в привычку, а она не могла себе такое позволить. К хорошему быстро привыкаешь. В ее глазах застыли слезы.

— Теперь ты понял, почему я согласилась на эту нелепую сделку? Я хочу иметь свой дом. Разумеется, не такой великолепный, как этот, но все же свой собственный.

— А что стало с состоянием твоего отца? Если он был богат, почему ты не получила наследства?

Этот вопрос она не раз задавала себе, пока, наконец, не узнала правду.

— Он все оставил университету, в котором когда-то учился.

— И ты не оспаривала его завещание?

Она смотрела на солнечные блики в окнах старинного замка.

— Нет. Это могло стоить больших денег, которых у меня не было. А я не могла рисковать. Ведь я могла проиграть дело и залезть в долги.

Она ковыряла мыском туфли гравий на дорожке и думала о том, стоит ли рассказать ему и остальную часть истории. Впрочем, что она теряет? Пусть знает, почему она решилась продать ему свое тело. Она подняла голову и посмотрела Франко прямо в глаза.

— На мой вопрос полицейскому, удалось бы мне предотвратить убийство, окажись я дома, он ответил, что, судя по оставшимся пулям в оружии отца и по моей фотографии, которую у него обнаружили в кармане, он намеревался убить и меня тоже.

Она направилась к машине.

Франко угрюмо пошел за ней.

— И что было дальше?

— Мне позволили войти в дом моего отца перед аукционом. Мамин туалетный столик выглядел-так, будто она только что отошла от него. Моя комната выглядела точно такой же, какой я ее запомнила. Все это поразило меня.

— И у тебя никого не было, чтобы обратиться за помощью?

— Я никому не доверяла.

Доверие. Она поняла, что начинает доверять Франко, а это для нее чрезвычайно опасно. Он слишком богат. Она правда не заметила, чтобы он злоупотреблял своей мощью или преступал закон, однако она была знакома с ним лишь две недели.

— Должен отдать тебе должное: ты многого достигла и не позволила прошлому разрушить себя. — В его голосе слышалось одобрение.

— Я не хотела, чтобы жертвы мамы были напрасными. Она ведь уехала из дома, чтобы защитить меня.

— Ты оправдала ее надежды.

В порыве нежности Стейси шагнула к нему.

— Франко, Франко, — раздался вопль ребенка, разрушив волшебство момента.

Стейси вздрогнула и отошла назад.

Франко повернулся к бегущему маленькому мальчику, поймал его, покружил в воздухе и обнял. Мальчик что-то быстро затараторил по-французски.

Стейси не могла не залюбоваться Франко. Черты его лица смягчились, и он выглядел по-настоящему счастливым. Широкая улыбка придала его красивому лицу трогательное выражение. Если бы он когда-нибудь так же посмотрел на нее, она могла бы забыть о его богатстве и обо всем другом, что делало его неподходящим для нее мужчиной.

Кто этот мальчик?

Между ним и Франком явно существует какая-то связь. На вид ему лет шесть или семь.

Франко поставил мальчика на землю и взъерошил его темные волосы.

— Стейси, это Мэтью. Мэтью, это мадемуазель Ривес. Пожалуйста, говори с ней по-английски.

Мэтью застенчиво пробормотал приветствие и быстро пожал руку Стейси.

— Вы останетесь? — обратился он к Франко.

— На ночь. Скажи бабушке, чтобы она приготовила для нас две комнаты.

Кивнув, Мэтью помчался прочь.

— Симпатичный малыш.

— Внук домохозяйки. Он живет здесь с тех пор, как три года назад его мать сбежала со своим любовником. Когда могу, то занимаюсь с ним. У него нет отца, а мой слишком стар.

— Ну, вы наконец-то войдете или так и будете стоять? — услышала она низкий голос.

Стейси узнала мужчину по фотографии, которую видела в кабинете Франко.

— Oui, папа.

Отец с сыном заговорили по-французски, и Стейси вскоре перестала их понимать.

Через минуту лицо Франко потемнело от гнева. Он повернулся к ней:

— Похоже, моя будущая мачеха решила отремонтировать дом. Все спальни, за исключением моей и отца, сейчас остались без мебели.

— Я могу поехать в отель, — предложила Стейси.

— В этом нет необходимости. Вы ведь Стейси? А я Арман-Константин. Здравствуйте. Входите. — Он протянул ей руку. — Можно подумать, что вы с Франко никогда не спали вместе? Я стар, но не старомоден.

— Рада встретиться с вами, мсье Константин, — проговорила Стейси, с трудом справившись со смущением, охватившим ее после слов пожилого мужчины.

Она пожала протянутую руку и последовала за ним внутрь. Картины в золоченых рамах и старинная мебель в холле свидетельствовали о древности истории дома. Широкая лестница взлетала вверх из центра огромного зала.

— Франко, своди Стейси наверх, а затем возвращайтесь в гостиную. Будем завтракать.

Пройдя по нескольким залам с изысканной старинной мебелью и превосходными картинами на стенах, они вошли в круглую комнату с пятью окнами и небольшой двуспальной кроватью, покрытой синим покрывалом. Ее сердце забилось сильнее, когда она представила, как занимается на ней любовью с Франко.

— Твоя спальня в башне?

— Oui.

— Похоже, твоя мачеха еще не добралась до твоей комнаты?

— Моя комната табу для нее. И это правило относилось к каждой из предыдущих четырех моих мачех.

— Твой отец был женат четыре раза?

— Пять, если считать мою мать, Он у меня влюбчивый. К сожалению, его влюбленность быстро проходит. Но мои мачехи действуют еще быстрее: они успевают значительно сократить наш счет в банке и переделать интерьеры замка на свой вкус.