Голос Генри произнес позади нее:

— Счастливая судьба, дорогая. Давай посмотрим на карты.

Пожалуй, Нэнси больше хотелось бы, чтобы посмотрели на нее.Она остро пожалела себя и тут только заметила раскинутую на столе извивающуюсялинию карт. Рядом стоял озадаченный отец, а Генри наклонился над столом,разглядывая карты. Ему через плечо заглядывал Аарон Ли, а потом между Нэнси истолом, на который ей совсем не хотелось смотреть, возникла фигура Сибил. И,чтобы не смотреть на стол, она стала смотреть на тетю. Это было гораздо лучше,и скоро Нэнси молчком взяла тетю за руку. Женщины без особого интереса ждали,что скажет Генри. Однако молодой человек был слишком поглощен картами и незамечал ничего.

— Тебя ждет долгая дорога, — сказал он, — ивесьма скоро. Кто-то будет пытаться сильно влиять на тебя. Тебе предстоитобнаружить худшего врага в собственном сердце. Тебе будут угрожать серьезнаяболезнь или несчастный случай, но, похоже, ты справишься со всем. Мужчина будетобязан тебе всем, а женщина будет руководить тобой, и ты умрешь богатой.

— Я очень рада, — слабым голосом сказала Нэнси.Она неимоверно устала, но чувствовала, что должна выказать хоть какой-тоинтерес. — Генри, — продолжала она, — а почему нулевая карталежит отдельно от других?

— Не знаю, — ответил он, — я ведь уже говорилтебе: никто не знает, как надо понимать Шута. Разве что вы? — быстродобавил он, обращаясь к Сибил.

— Нет, — сказала она. — Я, как и вы, вижу егоотдельно от остальных. — Она помедлила, но, видя, что Генри не шелохнулся,добавила непринужденно:

— Ты не слишком устала, Нэнси? Генри, милый, это былудивительно увлекательный вечер, и вы превосходно читаете будущее. Я рада, чтоу Нэнси все получилось. Но, надеюсь, вы извините нас, если мы с ней прямосейчас отправимся спать? Я понимаю, что еще совсем рано, но у вас здесь такой воздух…

— А? — очнулся Генри. — Простите, япрослушал. Сибил с готовностью повторила. Генри вскочил на ноги.

— Нэнси, милая моя, я так невнимателен, — сказалон, заглядывая ей в глаза. — Конечно, ты совсем замучилась. Мы все,наверное, пойдем, — разве что вы захотите… продолжить опыты, —последовала нарочитая пауза, — с вашими картами.

— Нет, благодарю вас, — холодно отозвался м-рКенинсби. — Я, пожалуй, отнесу их обратно сам. — И он поглядел наразбросанную по полу колоду.

— Я сейчас провожу Нэнси и соберу их, — предложилГенри. — А до тех пор ничего с ними не случится.

— В таком случае, я соберу их сейчас, так будетбыстрее, — ответствовал м-р Кенинсби. — Вещи иногда имеют обыкновениетеряться.

— В этой комнате никогда ничего не терялось, заметилГенри.

— Но к коридорам и к другим комнатам это неотносится, — фыркнул м-р Кенинсби. — Нэнси, думаю, подождет минутку.Она, кстати, успела бы собрать их, пока вы рассуждаете, молодой человек, —и он потянулся к картам.

Генри опередил его, но, когда он вложил колоду в футляр ипротянул владельцу, смуглое лицо его слегка порозовело. М-р Кенинсби вцепился всвою собственность, бросил презрительный взгляд на танцующие фигурки инаправился к выходу. Генри взял Нэнси под свою опеку (Сибил охотно уступила), иони направились вслед за м-ром Кенинсби. Проходя под занавесями, Нэнси вдругживо поинтересовалась:

— А зачем здесь эти драпировки? Генри наклонился к ееплечу.

— Если хочешь, я покажу тебе. Чем скорее, тем лучше. Тыдействительно так сильно устала? Или еще можешь посмотреть, какое великоебудущее покажут нам карты?

Нэнси оглянулась на комнату.

— Дорогой, давай лучше завтра? По-моему, сегодня я итак сделала немало.

— Тогда отдохни, — ответил он. — В этом домевсегда хорошо спится. Завтра я покажу тебе еще кое-что… если только, —добавил он, заговорив еле слышно, — ты сможешь достать карты. Нэнси, какуюценность они могут представлять для твоего отца?

Она слабо улыбнулась.

— Вы из-за этого ссорились? — она увидела, как оннахмурился, и добавила:

— Никакой.

— Однако он хочет владеть ими, — сказалГенри. — Тебе не кажется, что они принадлежат… тем, позади нас?

— Наверное, так и есть, — неуверенно проговорилаНэнси. — Я чувствую, что все мы принадлежим им, чем бы они ни были. Твоизолотые фигурки проникли в меня, дорогой, и мое сердце танцует для них, а недля тебя. Тебе не жалко?

— Давай танцевать для них вместе, — решительноответил он. — Фигурки и карты, руки и ноги — мы еще соберем их всехвместе.

— И твоя тетя говорила, — напомнила она, —как что-то собирается вместе. А кого она называла Гором?

— Моя тетка — такая же ненормальная, как твойотец, — ответил Генри. — A Гор стал сном больше двух тысяч лет назад.

Некоторое время спустя, когда после более или менееэмоциональных прощаний все гости разошлись по комнатам, Генри вошел к деду.Старик ждал его с нетерпением и, едва за внуком закрылась дверь, немедленноспросил:

— Ты слышал? Она действительно это имела в виду?

Генри пересек комнату и сел.

— Должно быть, так, — сказал он. — Она же незнала, чего мы хотим. Могла, конечно, просто играть с нами — но не стала бы,это ей не свойственно. Значит, если она видела… — он поднялся и заходил покомнате в крайнем возбуждении. — Быть такого не может! Хотя, собственно,почему? А вдруг и вправду пришло время обрести видение вместе с картами!

Аарон прижал руку к сердцу.

— Но почему именно она? Сколько знающих из нашегонарода веками изучали Таро! И никто, никто, включая и нас с тобой, ни разу невидел, как танцует Шут. Есть только предания о том, что он способен двигаться.Почему же именно этой женщине суждено было увидеть его танец? Не могу поверить.

— А зачем бы ей притворяться, если она не видит? —возразил Генри. — Кроме того, я же говорил тебе, что она обладает немалойсилой. Она полностью владеет собой, я ни разу не видел, чтобы что-нибудьвозмутило или расстроило ее. Она — олицетворение женского начала в картах,только не знает об этом — жрица, дева и хранительница в одном лице.

— Я тебя не понимаю, — проворчал Аарон. — Онаничего не знала ни о картах, ни о танцорах. Она не знала, зачем и как онитанцуют. Да она же самая обычная женщина — глупая клуша и сестра глупца.