ручная. Ты хочешь сказать, что Алви собирается меня шантажировать чем-то очень серьёзным, чтобы я его слушалась?!

 - Пока с послушанием у тебя проблемы, – раскатисто хмыкнул дракон.

 - Вот же гад! Какой же он гад! – воскликнула я и даже пяткой топнула от возмущения, от чего из-под моей ноги прыснули во все стороны брызги зелёных, алых, перламутровых и лиловых самоцветов.

 - Но ты не будешь делать глупости, – сказал дракон.

 - То-то он удивится, – пробормотала я, но снова вскинула глаза на Ладона. – А как же Вёлвинд? Если они в самом деле упекут его в казематы и лишат магии?

 - Думаешь, ему впервой?

 - Я не знаю... – потухла я. – Мне страшно. За него. И потом ты же сказал, что моя судьба – спасти того, кто спас меня. Значит, спасти его! Если я не буду ничего делать, я тоже поступлю неправильно...

 - Ты думаешь, что взрослый мужчина, чёрный колдун, могущественный маг, сдаваясь властям, превращается в беспомощного мальчика?

 - Но тот, кто в тюрьме, беспомощен против своих охранников! Особенно если без магии.

 - А как, по-твоему, он стал таким могущественным? – хитро прищурился Ладон. – Спроси у него на досуге.

 - То есть мы всё-таки встретимся... – обрадовалась я.

 Дракон промолчал, поковыряв когтем аметистовую друзу. Затем хитрое выражение на его громадной морде сменилось серьёзным.

 - Теперь о важном. У тебя действительно много врагов. И даже есть друзья, которых можно опасаться.

 - Хлоя? Джестер? – ужаснулась я.

 - Заклинательница важна для любого общества и опасна одновременно.

 - Потому что с ней явится Амару, а потом и грандиозные перемены?

 - И никто не знает, какие. Не всякое стабильное, процветающее государство захочет меняться.

 - Но я родилась в Данрадо, значит, перемены я должна принести туда?

 - Не гадай на кристальной крошке, не узнаешь. Живи просто. Твои силы увеличатся, твои действия непредсказуемы, твои ошибки могут стоить дорого, но ты всё равно будешь ошибаться, без этого ничему научиться невозможно. Но важно помнить следующее: одни тобой будут хотеть управлять, другие – от тебя избавиться, третьих ты просто бесишь.

 - Но что же мне делать? – растерялась я.

 - Ничего, – отчеканил дракон. – Остаётся только учиться. Считай, что каждое слово на лекции может спасти тебе жизнь; каждое практическое задание – победить врагов.

 - А твой амулет? – дрожащими пальцами коснулась я уголька на шее.

 - Тоже не панацея, от лапши на ушах не помогает. Иди, заряди его в источнике, напои магией. В крайнем случае, и лапшу можно сжечь.

 Взволнованная от услышанного, я направилась к волшебному источнику. Встала на колени и, сняв с шеи амулет, опустила его в сияющие воды. Глянула в отчаянии на Ладона.

 - Ну хоть кому-то я могу верить?

 - Мне. И себе, когда поумнеешь. Точнее, когда сердце научишься слышать.

 - А Вёлвинду?

 Дракон промолчал. Я встала, еле сдерживая желание дёрнуть его за ус от нетерпения.

 - Даже не думай, – сонно пробурчал дракон. – Заклинательница без руки – тоже заклинательница.

 Я в страхе спрятала обе руки за спину. А Ладон прикрыл глаза.

 - Иди. И задания мои выполни, в конце концов. В следующий раз просто к себе не подпущу.

 - Но...

 Прямо перед моим носом раскрылся выход – совсем не там, где был вход. В тёмном мареве задрожали ступени подвесной лестницы. Разговор был окончен.

 - Спасибо. Здоровья тебе и долгих лет жизни, – пробормотала я и, сделав вежливый книксен, побрела наружу.

 Ровно за минуту перед началом урока по ментальной магии я вошла в кабинет и плюхнулась на крайнее у выхода место. Следом вошёл Алви, самовлюблённый красавец с зализанными золотыми волосами. Видимо, большому начальству носить кудри не пристало...

 Меня подбросило от неприязни к нему, а сэр полуректор не удостоил и взглядом. Проследовал к кафедре почти триумфально, словно позади выстроилась свита, и рабы с опахалами ведут царского слона. Даже профессорский стул под ним превратился в трон.

 Ух, как бы мне хотелось сейчас, чтоб Алви облепили мухи! И не надо никакой слежки, просто покусали бы его наглую физиономию, чтобы так не улыбался!

 Я сжала кулаки и вспомнила слова Ладона о том, что каждое слово на любой лекции способно спасти мне жизнь. Даже слово проклятого менталиста Алви. И потому превратилась вся во слух.

 * * *

 - Сегодня говорим о внимании. Если вы не умеете его переключать, значит, вы не маги, а колдунишки с ярмарки, – говорил Алви.

 Мне очень трудно было сконцентрироваться и не думать о том, какой он мерзавец. И ведь Вёлвинд был прав! А как насчёт него самого? Себя он тоже назвал мерзавцем... Все говорят про его записи в дневниках обо мне, что же он там пишет?!

 Я поёрзала на стуле. Заметила Хлою, кивнула ей и подумала о предупреждении Ладона. Чёрт, я совсем не хочу видеть в каждом предателя! В конце концов я хочу жить спокойно! И Хлоя такая милая...

 - У вашего внимания, – продолжал Алви, – есть шесть щупалец: зрение, слух, осязание, телесные ощущения, боль и желания. Маг должен уметь ими управлять, потому что они воруют вашу концентрацию и волшебную силу. Будь вы хоть стократно более одаренными по сравнению с другими, желание секса или кровоточащий палец, назойливый звук или яркая картинка, внезапно возникшая перед носом, способны скрутить ваш дар до минимума. Или дар вашего противника. Чужие щупальца внимания вы можете использовать как оружие, если ваш оппонент неопытен. По данной теме будет испытание на зачёте, поэтому не ловите мух, отдайте всё внимание мне!

 Алви сделал пас. Часы, стоящие на его столе, начали тикать с неимоверной громкостью. Захотелось прикрыть уши. Многие так и сделали.

 - Сегодня поговорим о слухе, – сказал Алви еле различимо, затем снизил щелчком пальцев громыхание механических часов и повторил. – В целом, этот принцип работает со всеми типами внимания, и он очень прост: если вас донимает какой-то звук, переключитесь на любой другой, но один. Пробуем. И не забываем дышать.

 Алви вновь щёлкнул пальцами. Часы застучали маятником, словно кувалдами по сваям. Рядом менталист поставил небольшой колокол на подставке и качнул его с силой. Звон поплыл к стенам аудитории. Фортепиано в дальнем углу за кафедрой ожило, будто пьяный музыкант не попадал по клавишам пальцами и потому бил по ним всей ладонью. В воздухе неизвестно откуда раздался плач младенца, оглушительный