Принц оттащил меня в беседку. Видимо, это было самое отдаленное место на участке, где нас не мог слышать Игнат.

— Ну?! Рассказывай! — нетерпеливо потребовал Клаус.

Я удобно расположилась на ажурной деревянной скамейке и уперлась взглядом в красивый пейзаж, открывавшийся отсюда.

Вечерело, и в синих сумерках и легкой дымке над водой огоньки моста и поселений на другом берегу реки отсюда выглядели особенно романтично. Любоваться бы этим каждый день! Это вам не участок в дачном кооперативе в шесть соток, где вокруг тебя соседские заборы и тети Вали с тетями Клавами целыми днями торчат на своих огородах.

— Что ты ждешь от меня услышать? — на всякий случай уточнила я.

Я абсолютно не была намерена раскрывать все карты перед Клаусом. Он в моем списке подозрительных мутных людей, причастных ко всему произошедшему, занимал первое место. Но мне нужно было играть с ним в сотрудничество, чтобы не исключать вероятность того, что мальчишка расслабится и сам где-то проколется.

— Ну… — многозначительно потянул он.

— Ладно, — сжалилась я, — ездила я в ту квартиру, но мне никто не открыл. Похоже, там никто не живет.

Я внимательно наблюдала за его реакцией, но он был невозмутим. Я готова была на деньги поспорить, что он сам арендовал квартиру для задуманного злобного перформанса. Ничего, это я проверю вечером.

— И… я думаю, что квартира сдается в аренду, — подкинула я Клаусу провокационную информацию и уловила легкую тень, скользнувшую по его лицу.

Ага, что-то уже есть.

Он задумчиво облизнул губы, посмотрел на свои новые кроссовки, которые, видимо, все-таки согласился заказать по интернету, потеребил застежку молнии на кофте.

— Все сходится, — тихо и торжественно заключил Клаус.

Я чуть не рассмеялась и приготовилась выслушать его версию.

Чтобы продемонстрировать мальчику свой неподдельный интерес, я удивленно изогнула брови.

— Пока тебя не было, я позвонил отцу, — начал мальчишка свою обличительную речь, — и он сказал, что Игнат к нему не ездил. Понимаешь?

— Так, — понимающе кивнула я.

— Он все это устроил! — с напором выдал Клаус и начал тщательно объяснять, словно я умственно отсталая. — Он знал, что я собираюсь сбежать. Уехал, снял эту квартиру, нанял этого паренька, выследил меня… обустроил все так, будто я кого-то убил, амбалов этих тоже, скорее всего, нанял…

— Подожди, — перебила я, — а Олесю он тоже тебе в багажник подкинул?

— Я уверен, что да! — воскликнул Клаус. — Он хотел, чтобы я влип в неприятности. Все это ради того, чтобы меня проучить… Понимаешь?

Я, конечно, все понимала, но не особенно готова была поверить в эту версию. Хоть у Игната и были явные наклонности начинающего социопата, такая сложная схема из множества ходов выглядела слишком запутанной и утомительной. А главное, ради чего? Если Клаус постоянно ввязывается в какие-то глупые истории и сам вполне способен устроить себе проблемы. Отец-то, скорее всего, в любом случае простит свое неразумное чадо, что бы он ни учинил, даже если уплывет с сомалийскими пиратами в моря или спалит лесозаготовочную фабрику.

— Он меня ненавидит, — тем временем продолжал Клаус, и я невольно усмехнулась про себя: «Да уж, тебя вообще очень сложно любить», — хочет, чтобы отец тоже меня начал ненавидеть…

— Но подожди, — сказала я осторожно, — ведь это Игнат обычно после тебя прибирает весь устроенный бардак, зачем ему это?

— А я думаю, что ему надоело, — сказал Клаус, у которого, вероятно, эта версия не вызывала ни малейших сомнений, — вот он и решил от меня избавиться…

— Ты же понимаешь, что твой отец его по голове не погладит? — уныло откликнулась я.

Эта тактика была абсолютно неправильной, нужно было с Клаусом во всем соглашаться, а не продолжать гнуть свое. Но я просто не видела абсолютно никакой логики в его версии, и мое внутреннее чувство справедливости мешало мне проглотить эту неумело выстроенную схему.

Я практически на сто процентов была уверена в том, что Клаус сам главная причина всех своих несчастий, а сказочку про Игната придумал для меня, да так его увлекся, что даже поверил в ее жизнеспособность.

Мне даже жаль стало в какой-то степени, что мы не посвятили в свое увлекательное приключение самого Игната, чтобы получить его полностью противоположную версию.

Пока у меня все складывалось довольно логично — Клаус решил сбежать из дома и так злился на нас, что мы мешали ему сделать это на протяжении первой недели, что задумал грандиозное представление с драками и окровавленными мертвецами. Он усыпил меня, съездил на какую-нибудь подпольную дискотеку, потом явился на арендованную заранее квартиру вместе с актером и стал дожидаться моего пробуждения, чтобы явить мне это вдохновляющее зрелище.

Одно только обстоятельство не вписывалось в эту историю — девочка в багажнике, пропавшая несколько дней назад, и другие потерянные родителями подростки.

— Ну… — Мой аргумент заставил Клауса немного подрастерять свой пыл и серьезно задуматься. — Я не знаю. Он показал бы отцу, какой я плохой, чтобы тот…

— Поместил тебя в хорошо охраняемую тюрьму на острове посреди моря? — предположила я.

Клаус нервно сглотнул.

— Лишил меня всех привилегий, — нашелся наконец-то мальчишка, — и правда запер бы в какой-нибудь ужасной школе-интернате, где кормят овсянкой и бьют розгами за любую провинность.

Я нервно хохотнула.

— Я думала, что такие школы только в кино существуют, — поделилась я, — ну… это, вероятно, серьезная мера. Овсянка, розги и никакой травки и девочек. Не завидую тому, что тебя ждет. Ужасные перспективы.

Клаус то ли не заметил иронии в моих словах, то ли настолько увлекся, что мрачно кивнул в их подтверждение. На себя он напустил трагичный, серьезный вид, и в вечернем свете сейчас он был чуть ли не юным Гамлетом, размышляющим о кровавой расправе над убийцей отца.

— А что насчет твоих воспоминаний? — спросила я, чтобы перевести тему, потому что мне надоела вся эта пантомима про коварные происки Игната. — Ничего не прояснилось?

Клаус грустно покачал головой.

— У меня есть отличный нарколог, могу свозить тебя к нему на анализы, пока прошло еще не слишком много времени, — предложила я и хитро сощурилась.

Клаус весь встрепенулся, уши у него запылали.

— Нет, пожалуйста, — взмолился он, — я обязательно все вспомню…

— А у нашей подружки как дела?

Конечно, он легко догадался, что я спрашиваю об Олесе, и засмущался еще больше, забегал глазами и снова начал теребить какую-то веревочку на своей одежде.

Меня почему-то чрезвычайно раздражала эта привычка и хотелось шлепнуть его по пальцам.

— Хорошо, — протянул Клаус медленно, — она дома… но ничего не помнит… тоже…