пяти с золотистыми волосами и большими голубыми глазами, был очень симпатичным мальчиком. Весь его облик носил явные признаки здорового детства, а взгляд был полон искренней простоты, который не присущ городским детям того же возраста. С ним находились сестра Пег, примерно на год старше его, и брат Кон, чуть более чем на год старше девочки.

Под огромными старыми ясенями, последние листья которых падали к их ногам, в свете октябрьского заката они играли с веселостью и непосредственностью деревенских детей. Они громко кричали, поглядывая, впрочем, украдкой на запад, в сторону пользовавшегося дурной славой холма Лиснавура.

Внезапно пронзительный, визгливый голос окликнул их сзади, приказывая убраться с дороги. Обернувшись, они увидели карету, запряженную четверкой лошадей, которые нетерпеливо били копытами и фыркали. Дети оказались почти у них под ногами и сразу же отбежали на обочину.

Сама карета и все ее убранство выглядели старомодными и удивительными. До сих пор перед глазами детей никогда не появлялось ничего прекраснее повозки с торфом да старого фаэтона, проезжавшего однажды мимо из Киллалоу. И теперь это великолепие ушедших времен казалось им поистине ослепительным. Алая сбруя сверкала золотом. Огромные белоснежные лошади покачивали головами. Их пышные гривы струились и развевались, становясь то длиннее, то короче, подобно дыму. На роскошных хвостах были завязаны банты из широких алых и золотых лент. Сама карета, позолоченная и украшенная эмблемами, сияла всеми цветами радуги. А еще там находились лакеи в ярких ливреях и треуголках, и такой же кучер в пышном, как у судьи, парике. Их волосы были завиты и напудрены, а сзади у каждого свисала длинная толстая косичка с бантом.

Слуги выглядели миниатюрными и до смешного несоразмерными по сравнению с огромными лошадьми, запряженными в экипаж. Лица этих людей с резкими чертами, желтоватой кожей, маленькими, хитрыми, беспокойными глазками горели злобой. У детей по спине пробежали мурашки. Невысокий кучер хмурился из-под треуголки и скалил белые клыки, а его крошечные бусинки глаз сверкали от ярости. Он так крутил кнутом над их головами, что кнут походил на огненную полосу в лучах вечернего солнца и свистел, подобно крику неведомой птицы.

– Вы помешали принцессе ехать по большой дороге! – крикнул кучер пронзительным дискантом.

– Помешали принцессе на дороге! – пропищал каждый лакей по очереди, хмуро глядя через плечо на детей и скрежеща острыми зубами.

Малыши были так напуганы, что могли только застыть, разинув рты и побелев от ужаса. Но тут же необычайно приятный голос из открытого окна кареты остановил нападки лакеев, сразу успокоив ребятишек.

Красивая и «очень величественная», как рассказали дети, леди улыбнулась им оттуда. И все они почувствовали себя счастливыми, настолько очаровала их эта пленительная улыбка.

– Мальчик с золотыми волосами, я думаю, – сказала леди кому-то и взглянула большими и удивительно ясными глазами на маленького Билла.

Окна и дверцы кареты были сделаны из стекла, так что дети увидели внутри еще одну женщину, которая им не очень понравилась.

Это была чернокожая женщина с удивительно длинной шеей, обвитой множеством нитей крупных разноцветных бус. На голове у нее находилось что-то вроде тюрбана из шелка, переливающегося всеми цветами радуги и заколотого брошью в виде золотой звезды спереди.

Ее худое лицо с высокими скулами напоминало череп. Белки больших выпученных глаз, а также широкий ряд зубов ярко контрастировали с кожей. Она посмотрела через плечо прекрасной дамы и прошептала ей что-то на ухо.

– Да, мальчик с золотыми волосами, я уверена, – повторила леди.

Ее голос звучал в ушах детей сладко, как серебряный колокольчик. Улыбка очаровывала, словно свет волшебной лампы. Леди высунулась из окна и с невыразимой нежностью посмотрела на золотоволосого мальчика с большими голубыми глазами. Маленький Билли, глядя вверх, улыбнулся в ответ. И когда она наклонилась и протянула к нему украшенные драгоценностями руки, он протянул свои маленькие ручки ей навстречу. Другие дети увидели, как мальчик и женщина соприкоснулись ладонями. Леди со словами «Подойди и поцелуй меня, мой дорогой» подняла Билла. Казалось, она подхватила мальчика своими тонкими изящными ладонями легко, как перышко, и посадила к себе на колени, покрывая поцелуями.

Никто не испугался: другие дети были бы только рады поменяться местами с любимым младшим братом, которому так повезло. Только одно смущало и немного пугало их – чернокожая женщина, которая так и тянулась в их сторону из кареты. Она поднесла к губам роскошный шелковый с золотом носовой платок, который держала в пальцах, и, казалось, стала засовывать его все глубже, складку за складкой, в свой большой рот. Женщина как будто пыталась подавить смех, от которого содрогалась. Потому что ее все сильнее трясло, хотя глаза, остававшиеся открытыми, выглядели самыми злыми, какие малыши только видели.

Но леди была так красива, что они больше смотрели на нее. Незнакомка продолжала ласкать и целовать маленького мальчика, сидевшего у нее на коленях. Улыбнувшись другим детям, она протянула им большое красное яблоко. Экипаж начал медленно двигаться дальше, и дама кивком головы предложила малышам съесть фрукт, уронив его из окна на дорогу. Некоторое время яблоко катилось рядом с колесами, и дети побежали за ним. Она бросила еще одно, и еще, и еще. И, как это обычно бывает, детям почти удавалось поймать яблоки, но фрукты невероятным образом ускользали и скатывались в ямы или канавы. Малыши, подняв глаза, видели, как леди бросает из окна новые, и поэтому все бежали и бежали за каретой. Так они добрались, едва ли понимая, как далеко ушли, до старого перекрестка, который ведет к Оуни. Там лошадиные копыта и колеса кареты подняли пыль, и ее захватил один из тех вихрей, что порой даже в самый спокойный день закручивают песок в столб. Пелена на мгновение окутала детей и, кружась, понеслась к Лиснавуре, и карета, как им показалось, полетела в центре этого вихря. А потом внезапно все стихло, на землю опали поднятые ветром в воздух солома и листья. Пыль рассеялась сама собой, но белые лошади, лакеи, золоченая карета, леди и их маленький золотоволосый брат исчезли.

В тот же момент верхний край ясного заходящего солнца внезапно скрылся за холмом Нокдулах, и наступили сумерки. Оба ребенка ощутили этот переход как удар – и вид округлой вершины Лиснавуры, которая теперь нависала над ними вплотную, вызвал у них непреодолимый страх.

Дети выкрикивали имя брата вслед исчезнувшей карете, но их зов таял в пустом воздухе. В то же время им показалось, что глухой голос рядом с ними приказал: «Идите домой».

Оглядевшись и никого не увидев, они пришли в неописуемый ужас. Взявшись за