– Тушенка, – пояснила сидевшая рядом девушка, – подарок вашего правительства. Вам нравится?

Алекс осторожно откусила кусочек хлеба.

– Неплохо, учитывая все обстоятельства.

– Мы обожаем тушенку, но нам дают ее далеко не каждый день. Это лучше конины, которую едят в Москве.

– Или древесных опилок, которые приходится жевать в Ленинграде, – добавила другая девушка.

Разговор неожиданно прервался, и все взгляды устремились на порог землянки – там стояла майор Бершанская.

– Итак, дамы, заканчивайте. Вас ждут самолеты и дрова. Уверена, кое-кто из вас уже заметил, что прошлой ночью повредили посадочную площадку, и до вечера ее необходимо починить. Мы же не хотим опозориться перед нашим журналистом? Становись!

Алекс посмотрела на часы. На завтрак отводилось всего полчаса, а девушек уже отправляли на дежурство. Было ли дело в войне, или майор Бершанская была садисткой по натуре?

– Мисс Престон, не хотите ли присоединиться ко мне во время проверки? Можете взять с собой фотоаппарат.

– О, да. Конечно!

Алекс догнала майора, которая направлялась к посадочной площадке. Теперь Алекс увидела сломанные доски, утонувшие в грязи. Два механика уже осматривали повреждение, а две другие девушки тащили новые доски. Такая скорость выполнения приказов вызывала восхищение, тем более Алекс, чувствуя, как у нее самой ломит спину, знала, что все они устали, как собаки.

– Такое чувство, что механики работают и днем, и ночью. Должна сказать, они приводят меня в трепет, – Алекс на мгновение задумалась. – А какой распорядок у летчиц и штурманов?

– Им разрешается спать на час больше – ведь от бодрости тела и духа зависит их жизнь. Впрочем, кое-кто из них, судя по всему, уже на ногах.

Алекс, бросив взгляд в сторону, увидела, как восемь женщин идут в сторону землянки-столовой. В центре группы она разглядела Настю, хотя уже могла узнать эту девушку где угодно. Настя что-то оживленно обсуждала с Катей и своим штурманом. Смутившись от неожиданного прилива радости, Алекс отвернулась и сфотографировала девушек, чинивших посадочную площадку.

Майор повела ее дальше по настилу.

– У вас есть семья, мисс Престон?

– Нет, я сама по себе, – ответила Алекс. – Будь у меня семья, я бы не могла заниматься тем, чем занимаюсь. А у вас?

– У меня сын. У некоторых других женщин тоже есть дети. Но все они вызвались добровольцами и боролись за право служить Родине.

– Я ни капли в этом не сомневаюсь. Ночью на поле я не услышала от них ни единой жалобы, разве что насчет мужской одежды, в которой они смешно выглядят.

– Могу представить. Они в таком возрасте, когда внешность имеет большое значение. И это правильно. Эти девушки сейчас в самом рассвете сил, но многим из них предстоит погибнуть. Мысль о том, что мир смотрит на них, должна их подбодрить. Вы можете фотографировать их, сколько угодно, если они не против. Только не мешайте им работать и не снимайте ничего секретного.

– С удовольствием пофотографирую их. Они все такие фотогеничные.

Алекс снова обернулась и бросила взгляд на группу летчиц рядом со столовой. Настя отстала от остальных. В последний момент, прежде чем войти в землянку, она обернулась и помахала американке. У Алекс радостно забилось сердце.

Июнь 1942 г.

Весенние дожди, наконец, прекратились, и земля подсохла достаточно, чтобы к авиабазе смогли подъехать грузовики. Алекс стояла рядом с одной из пустых машин, куда оружейники начали перекатывать бомбы и бочки с топливом со склада.

– Передвижной аэродром? Что это такое? – спросила Алекс у Инны.

Девушка-механик опустила борт кузова и прислонила к грузовику деревянные сходни.

– Наши самолеты могут летать лишь на ограниченное расстояние. Поэтому пилоты должны подниматься в воздух неподалеку от цели. Но ведь цели постоянно перемещаются. По мере продвижения наших войск мы подбираем места для аэродромов как можно ближе к линии фронта и подвозим туда бомбы и топливо. Потом, незадолго до полуночи, мы перебрасываем на новое место самолеты, снова их заправляем, прицепляем бомбы и наносим удар по противнику. Так нам удается расширить зону поражения.

– Логично, – Алекс сфотографировала, как Инна закатывает по сходням в грузовик бомбу весом в сто килограммов и помогает другой девушке сделать то же самое, – а разве не нужно сначала положить настил для взлета и посадки?

– Не при такой погоде. Пока сухо, У-2 может приземляться и взлетать практически где угодно, даже на улицах города.

– Итак, каков план? – с кряхтением спросила Алекс, закатывая бомбу на грузовик вместе с другой девушкой. Позади них вереница женщин катила по уложенным на землю доскам еще двадцать бомб.

– Мы подготовим самолеты перед закатом. В течение следующих семи часов будут производиться вылеты, а после все вернутся сюда, на главный аэродром. Через пару дней люди в штабе подберут нам очередную цель, и мы будем искать новое взлетное поле.

– И так без конца? – задыхаясь, спросила Алекс, затаскивая на грузовик ящик с патронными лентами для пулемета.

– Ну в общем, да. Есть, правда, дни, когда мы не летаем. Например, по вторникам к нам из тыла присылают грузовик для помывки, а также почту и продовольствие.

– Грузовик для помывки, о боже, какое счастье. – Одежда Алекс не подходила для фронта, и майор Бершанская позаботилась о том, чтобы американке выдали советскую форму. Через неделю, проведенную в грязи, Алекс ничем не отличалась от остальных девушек, и пахла так же, как они. Мысль о том, что скоро ей представится возможность помыться, придала ей сил, и Алекс, наконец, забросила коробку с боеприпасами в кузов грузовика.

* * *

По стандартам мирного времени помывка оставляла желать лучшего. В кузове грузовика установили жестяную ванну, огороженную занавеской. В стоявшем рядом котле на углях подогревалась вода, которая оказалась достаточно теплой. Алекс уже не придавала значения тому, что мыться ей пришлось с тремя другими девушками. Воду из ванной не выливали, а после каждой группы лишь добавляли из котла немного горячей воды.

Поскольку Алекс была лейтенантом и иностранным гостем, ей разрешили мыться с офицерами. Она попала во вторую группу. После них мылись летчицы и штурманы, а последними на помывку попадали механики и оружейники, которым это требовалось больше остальных.

Каждой девушке на месяц выдавался маленький кусок зернистого мыла, которого, конечно, не хватало, чтобы как следует оттереть всю грязь. Большинство девушек, включая Алекс, сначала мылись в ведрах с водой, стоявших в землянках, а потом, завернувшись в одеяло, шли к общей ванной. На купание каждой группе отводилось лишь десять минут, но эти минуты были просто волшебными.

Вылезая из воды, девушки снова набрасывали на себя одеяла, используемые вместо полотенец, и спускались с грузовика, освобождая место для следующей группы купальщиц. Обернутая настоящим полотенцем, позаимствованным из «Метрополя», Алекс с остальными девушками поспешила в землянку механиков, чтобы одеться. Летчицы тоже переодевались здесь, так было удобнее.