– Ну ладно, только поторопись, если хочешь, чтобы я тебя отвёз на вечеринку. А то уже почти восемь вечера. – Дедушка Джо замолкает на секунду, а потом спрашивает: – Ты что, плакала?

– Да нет, это аллергия, – быстро отвечает Альба, и я слышу, как она сморкается. – Я буду внизу через секунду. Только закончу собираться.

– Хорошо, давай поскорее, а то вечеринка началась в семь, так ведь? Когда вернёшься, поговорим о беспорядке в твоей комнате, здесь давно пора прибраться.

Я слышу, как закрывается дверь, а потом раздаётся звук удаляющихся шагов на лестнице. Альба открывает коробку и, изогнув шею под прямым углом, заглядывает внутрь.

– Мне пора, – шепчет она очень тихо – на случай, если слуховой аппарат дедушки Джо включён. – Сегодня в местном клубе вечеринка в честь дня рождения Виктории Барнс. Дедушка Джо отвезёт меня туда, а ты должен прийти и найти меня там. Мне столько тебе нужно рассказать! Если банано-квантовая теория действительно работает, то думаю, я знаю, как тебе найти маму.

– Альба! – кричит дедушка.

Улыбнувшись, Альба закрывает коробку у меня над головой, и я слышу, как её кресло катится к двери.

Внутри коробки всё по-прежнему: на экране пульсирует поток из нулей и единиц. Каким-то образом данные с Большого адронного коллайдера поступают на мамин ноутбук через Вселенные. У меня в руке счётчик Гейгера. Я могу подключить его к компьютеру, а в банане в любой момент начнётся процесс разложения радиоактивных частиц – и тогда банано-квантовая теория перенесёт меня в другую Вселенную. И может быть, там мама будет жива.

Я слышу за дверью повторяющийся сигнал и механическое жужжание, похожее на звук работающего лифта. Сначала я не понимаю, что это может быть, но потом догадываюсь: если Альба передвигается на инвалидной коляске, то наверняка у неё есть подъёмник и она на нём спускается на первый этаж и поднимается обратно к себе в комнату.

Я мотаю головой. Это так несправедливо. Мы оба потеряли маму, но я хотя бы могу ходить.

Потом я кладу счётчик Гейгера рядом с ноутбуком и выбираюсь из коробки. Альба сказала, что знает, что мне нужно сделать, чтобы найти маму. И я не собираюсь сбегать в другую Вселенную, не поговорив с ней.

Внизу громко хлопает входная дверь. Альба едет на вечеринку в честь дня рождения Виктории Барнс, и я собираюсь встретиться с ней там.

Музыка играет в клубе на полную катушку: басы слышно по всей округе. Песню я узнаю сразу, хотя все слова переиначены.

Параллельные Вселенные всегда чем-то различаются между собой, так говорилось в папиной книге. Даже песня, которую я слышал до этого тысячу раз, в этой Вселенной совсем другая.

Клуб украшен снаружи воздушными шариками, их очень много: даже Баззу Лайтеру не нужно столько шаров, чтобы взлететь и выйти на орбиту. Я заглядываю в окно и вижу, как по потолку клуба прокатывается цунами из разноцветных огней.

– Альби! – окликает меня Альба, как только я переступаю порог, и разворачивает своё кресло тремя ловкими движениями. – Ты пришёл.

Я смотрю на неё, и меня одолевает какое-то странное чувство. Теперь я начинаю замечать то, что делает её девочкой. Во-первых, её волосы немного длиннее моих, ресницы гуще, и даже несмотря на то что у нас одинаковые глаза, нос и рот, они всё же слегка отличаются, поэтому Альба выглядит как девочка, а я – как мальчик. Мы одинаковые, но разные. В общем, мы не идентичные близнецы – она скорее могла бы быть моей сестрой, если представить, что она у меня есть.

– Нам нужно поторопиться, – говорит Альба, и вид у неё немного озабоченный. – Виктория рвёт и мечет: несколько человек не пришли на вечеринку, и теперь для танцевального конкурса не хватает двух пар.

Я-то думал, что Альба просто хотела со мной встретиться и поэтому позвала сюда. Я и представить не мог, что пойду на вечеринку в честь дня рождения Виктории Барнс. Неужели мы не можем просто пойти на автобусную остановку, чтобы Альба рассказала мне, как найти маму?

Она замечает, что я испуган.

– Не переживай, – говорит она. – Я спросила у мамы Виктории, можно ли мне прийти на вечеринку с двоюродным братом, и она разрешила.

– С двоюродным братом?

– Ну я же не могла сказать: могу ли я привести с собой другую Альбу, из параллельной Вселенной? Так мне, по-твоему, надо было спросить? – отвечает она с сарказмом в голосе. – Ой, забыла сказать: эта другая Альба – мальчик, – продолжает ёрничать Альба.

Она права, звучит нелепо.

Через открытую дверь начинает громыхать следующая песня, я вхожу в клуб следом за Альбой, даже не подозревая, что через мгновение встречусь с худшим из своих кошмаров.

Вмоём табеле успеваемости написано, что я патологически неуклюжий и танцы мне противопоказаны. Когда на уроке физкультуры мы изучали традиционные танцы наших предков, мои одноклассники взялись разучивать вальс, джайв, тустеп и танго, а мне мисс Бенжамин сказала, что хватит с меня и танца маленьких утят. А потом добавила, что это самый подходящий танец для начинающих, таких, как я. Но я даже с этим не справился: в конце концов так увлёкся, что заехал локтем прямо в лицо Тимоти Чейзу. После этого, чтобы больше не ходить на физру, я подделал записку от дедушки, что физические нагрузки мне противопоказаны по состоянию здоровья. Но мне всё равно ещё долго снились кошмары, в которых мисс Бенжамин заставляла меня танцевать фокстрот.

Я захожу в клуб и вижу огромную танцевальную площадку, сотни мигающих огоньков и висящий под потолком огромный диско-шар – я словно попал в свой самый худший кошмар. На танцполе Уэсли Макнамара танцует с Викторией Барнс ча-ча-ча под музыку, которая вроде бы звучит знакомо, но как-то не так. На Виктории красное блестящее платье, которое, кажется, полностью расшито блёстками, а на Уэсли – белый облегающий комбинезон, и на рубашке расстёгнуто слишком много пуговиц – такое ощущение, что он просто забыл застегнуться.

В конце выступления Уэсли кружит Викторию, и она садится на шпагат прямо посреди танцпола. Четвёртый класс, который стоит по периметру танцпола и наблюдает за танцорами, рассыпается в аплодисментах, и слышатся радостные выкрики. Свет от прожектора переносится на троих судей, которые сидят рядом с диджеем. Это мисс Бенжамин, мама Виктории и викарий в золотом костюме из парчи. Все трое держат в руках таблички с оценками, на каждой табличке – девять баллов.

– Какая неожиданность, – бубнит себе под нос Альба, направляясь к танцполу. – Виктория, как всегда, лучше всех.

– Я ненавижу танцевать, – говорю я ей. – Зачем люди вообще танцуют?

– А мне раньше нравилось танцевать, – отвечает Альба, и я чувствую себя самым глупым человеком среди собравшихся здесь. – Мама как-то раз сказала мне, что атомы в наших телах постоянно танцуют – поэтому почему бы иногда не включать им музыку, чтобы они двигались под аккомпанемент? До аварии мы с мамой танцевали на кухне, придумывали всякие движения под её любимые песни.