Стрекозел пытается пробиться ко мне сквозь нескончаемый, густой снегопад и что-то кричит, но его все время сносит в сторону, а голос теряется за воем метели.

Сосредоточенный Элистар, сверяясь с лежащей перед ним толстенной, изрядно потрепанной книгой, чертит в воздухе какие-то знаки. И они вспыхивают один за другим, заливая все вокруг мрачным, кровавым светом.

Торэт стоит у распахнутого настежь окна. Пальцы вцепились в подоконник так сильно, что даже побелели от напряжения. Рубашка разорвана у ворота, словно эльфу не хватает воздуха, рукава закатаны, а влажные волосы растрепаны. Сильный ветер бросает ему в лицо пригоршни снега, раздувает тонкую одежду, но высокородный все стоит и стоит, жадно всматриваясь в окружающую темноту, и метка на его запястье — как две капли воды похожая на мою — призывно сияет, подобно маяку в ночи.

Не удивительно, что я проворочалась до утра и подскочила едва начало светать. Странно другое — несмотря ни на что, вернее, вопреки всему, чувствовала я себя на удивление бодрой, полной сил и твердой, пусть и необъяснимой уверенности в том, что все будет хорошо.

На завтрак Сэм, Алекс и Полли отправились без меня, клятвенно пообещав принести чего-нибудь вкусненького, а я осталась дома — уговаривать Марра и караулить куратора. Должен же он появиться хоть когда-нибудь? Канаги — человек пунктуальный, ответственный и… он мне, в конце концов, объяснение задолжал.

Но это я так думала, а магистр, видимо, считал иначе, потому что не пришел ни через полчаса, ни через час, ни через полтора — хотя мы честно прождали до последнего, нетерпеливо переминаясь в гостиной и беспокойно поглядывая на часы. Так, что к месту встречи первокурсников, о котором нас известили еще вчера, пришлось почти бежать, чтобы не опоздать.

К счастью, утро выдалось ясным, даже не очень морозным, и Марр, не любивший плохой погоды, вел себя на редкость покладисто. Чинно восседал в рюкзаке-переноске и через большой «иллюминатор» с интересом изучал адептов, спешащих к центральной площади, точнее, к факультетским башням, у которых уже ждали дежурные старшекурсники.

Мы остановились, обозревая царившую вокруг суматоху, дружно вздохнули, пожелали друг другу удачи и начали расходиться в разные стороны. Полли направо — к провидцам. Алекс прямо — туда, где виднелись зеленые плащи целителей. Семен…

— Лер, тебя проводить? — Сэм придержал меня за локоть, внимательно вгляделся в лицо.

— Не надо. Опоздаешь. Иди… я сама.

Кивнула благодарно, махнула на прощанье рукой, а потом, развернувшись, направилась к «белым» и… к стоявшему перед ними Торэту.

«Я завтра дежурю — прослежу», — вспомнились последние слова эльфа.

Надо же, правда дежурит. И… следит.

Небрежная поза, хищный прищур ярко-синих глаз, чуть заметная ехидная усмешка… Высокородный эйр во всем своем непробиваемо-надменном великолепии. Но за этой отстраненной, привычной маской мне вдруг почудилось странное напряжение, а еще усталость, словно Берриану так и не удалось этой ночью выспаться или хотя бы немного отдохнуть.

И я почти посочувствовала. На миг… Пока он не начал говорить, и я не вспомнила, с кем имею дело.

— Человечка… Ну наконец-то. Долго ты добиралась. Я уже думал, придется снижать тебе общий балл. За опоздание… — произнес Торэт, лениво растягивая звуки. Как будто я, едва появившись, уже успела его утомить. И так при этом улыбнулся, что у меня не осталось ни малейших сомнений: снизил бы, не колеблясь и с огромной радостью.

Стоявшие чуть поодаль эльфы переглянулись, обмениваясь смешками. Я стиснула кулаки, не желая оправдываться и ввязываться в бессмысленный спор, по крайней мере сейчас, и уже собиралась шагнуть вперед, но тут мне на плечо опустилась рука, а знакомый голос сухо отчеканил:

— Занимайтесь остальными, Торэт. Я сам отведу адептку.

На миг показалось, что Берриан собирается возразить — вон, даже подбородок вскинул, упрямо так, вызывающе. Но вместо этого он лишь едва заметно усмехнулся, пожал плечами и произнес с убийственной, ледяной вежливостью:

— Как пожелаете, магистр Канаги.

Окинул меня нечитаемым взглядом, коротко кивнул и направился к поджидавшим его адептам. Идеально прямая спина, походка упругая, уверенная и вместе с тем удивительно легкая, какая-то летящая. Люди так не ходят.

Несколько секунд я просто смотрела ему вслед, размышляя, какую пакость эльф еще для меня подготовил, пока за спиной не раздалось негромкое:

— Валерия…

И я мгновенно забыла обо всем, в том числе и о высокомерном эйре, разворачиваясь к наконец-то появившемуся куратору. Вот уже действительно: лучше поздно, чем никогда.

— Мэтр, как же я рада вас видеть. Мы вчера искали вас весь день. И сегодня утром тоже…

Ну да, не стоило, наверное, вот так сразу накидываться на почтенного наставника. И за рукав хватать тоже — точно я опасаюсь, что магистр внезапно передумает разговаривать и опять куда-нибудь сбежит. Но он ведь сам обещал прийти. И мы, действительно, ждали.

— Простите, Лера, — неожиданно мягко произнес Канаги, и было так странно слышать от него это неформальное, почти домашнее «Лера». До сих пор он упорно и очень официально величал меня полным именем, категорически не желая его сокращать. Будто специально подчеркивал дистанцию между нами. — Не мог встретится с вами раньше. Срочные дела, пришлось вчера спешно покинуть академию. Вернулся лишь четверть часа назад. Очень жаль. Я и сам хотел с вами кое-что обсудить.

Мэтр аккуратно высвободился и тут же сам взял меня под локоть, увлекая вслед за эльфами. По очищенной от снега дорожке из цветного плит, которая вела к ажурной, словно сотканной из тонких морозных нитей башне.

— Выбор фамильяра — сложный и очень ответственный обряд. Можно сказать, решающий. Жаль, что вы к нему не готовы, Валерия.

— Сложный? Но, магистр, вы же сами говорили, что нет ничего легче. Пустяк. Простая формальность.

— Говорил, — нахмурился Канаги. — Но все это относилось к другим факультетам. Я и представить не мог, что вы попадете к эльфам. Никто не мог. Для людей этот ритуал — дань традиции, не больше. Обретение полуразумного питомца с небольшим магическим потенциалом, способного, в лучшем случае, исполнять мелкие поручения и служить посыльным. Выбор фамильяра важен лишь для ведьм и перворожденных. Ведьмы давно исчезли из нашего мира, о них нет смысла упоминать, а что касается эльфов…

Магистр помолчал. Коротко вздохнул.

— Наури. Духовный спутник… Так они называют своих фамильяров, и это не пустые слова. К их обретению готовятся с детства, о них мечтают, их пытаются найти еще до церемонии. Призвать, поймать, договориться. Удержать и подчинить — посулами, хитростью, обманом. Даже силой. Связь перворожденных и их наури очень крепка, разорвать ее невозможно. Они как сообщающиеся сосуды. Спутник делится своей магией с хозяином, становится его магическим щитом и мечом. Хранителем. Чем уникальнее фамильяр, тем мощнее, выше потенциал мага, а значит, его статус в эльфийском обществе. Если твой фамильяр силен, ты считаешься полноценным магом и получаешь преимущество. Если нет — станешь магхом на побегушках у «полноценных», вечно вторым, почти слугой без права голоса. Теперь понимаешь, как важен для тебя этот ритуал?