Алина зашла в ванную комнату с зеркалами на стенах, которые визуально увеличивали пространство. У нее зарябило в глазах от обилия блеска и фальшивой позолоты.

Она наскоро привела себя в порядок и вернулась в спальню. Шеф валялся на кровати бревном и что-то бормотал. Надежды секретарши на сексуальные притязания с его стороны таяли, как дым.

– Круг с-сужается, – повторял Бушинский. – С-сужается!.. Хлоп!.. И мне к-крышка!..

Секретарша села рядом и прислушалась.

– Прочь… прочь от меня!.. В-врешь, не возьмешь…

– Самсон Карлович, это я, Алина…

Он приподнял веки, мотнул головой и простонал:

– И ты с ними з-заодно?..

– Нет! Я с вами!

Бушинский отмахнулся и тяжело уронил руку на кровать.

– Прочь от меня… Прочь!..

Девушка с ужасом заметила, как меняется его лицо. Губы сжимаются, щеки белеют, а нос заостряется, словно птичий клюв. Она была готова сорваться и бежать, но в этот момент в номере погас свет…

* * *

Деревня Трошино

Ступников и Настя шли лесополосой к трассе. Он освещал дорогу фонариком.

– Ночью страшно ловить попутку, – ворчала она. – Мали ли, какой водитель попадется. Тебе наплевать на меня, Аркаша. Наплевать, да?

– В доме оставаться было нельзя. Татьяна проспится и спросит, как ты там оказалась.

– А мы ее – тюк по голове топориком, и в речку! И все шито-крыто.

– С ума сошла?!

– Да шучу я, шучу. Ишь, вызверился! Ты ее до сих пор любишь?

– Самсон знает, что она поехала на дачу. Он сам меня предупредил.

– А если бы он не знал?

– Хватит, Настя! – вышел из терпения управляющий. – Что ты несешь? Опомнись! Татьяна не сделала нам ничего плохого.

– Мне – нет, зато тебе…

Она оступилась, попала каблуком на сухую ветку и чуть не упала. Аркадий вовремя подхватил ее, помог устоять.

– Я на нее не в обиде. Заруби себе на носу! Что было, то было. Татьяна вышла за Бушинского, я женился на другой. Мы не созданы друг для друга.

– Она в курсе, что Гена…

– Я не спрашивал, – разозлился Ступников. – Ты лучше под ноги гляди!

– Может, это она его прикончила? Чтобы заткнуть ему рот? Вдруг Бушинский начал догадываться, что она…

– От квартиры, в которой проживал покойный, ниточка приведет к тебе, – перебил управляющий.

– Я тут ни при чем! Я за жильцов не в ответе!

– В любом случае тебе придется давать показания. Ты придумала, что говорить?

– Правду, милый. Только правду. Я сдаю квартиру всем желающим, остальное – их личное дело. Кого они туда водят, с кем ссорятся, с кем любятся – не моя забота.

– Так-то оно так…

– Гена был парень ушлый, хоть и провинциал. Кому-то дорогу перешел, вот и получил по заслугам. Кстати, если Бушинский заподозрил жену в измене, мог зарезать соперника.

– Кухонным ножом? – усомнился Аркадий. – В шею? Самсон на это не способен.

– Представь: обманутый супруг явился выяснять отношения, слово за слово, не сдержался и… схватился за нож. Рука у Бушинского твердая. Он пользуется гарпуном для ловли рыбы! Разве нет?

– Я ни разу не видел, как Бушинский метает гарпун. Это орудие для крупной рыбы, а такая в реке попадается редко.

– Зачем же он тогда держит в доме эту штуковину?

– Честно говоря, сам не знаю. Думаю, для понтов. Меня жутко раздражает его глупое бахвальство!

Аркадий кривил душой. На самом деле он не мог вспомнить случая, чтобы Бушинский хвастал. У того не было нужды в собственном восхвалении.

– Где лежал труп?

– В комнате, на ковре…

– Следы борьбы были?

– Не помню! Я жутко испугалась, когда увидела тело, – призналась она. – И поскорее убралась оттуда. Мне было не до следов.

– Вряд ли парень спокойно ждал, пока разъяренный Бушинский сбегает за ножом, а потом…

– Есть куча предлогов зайти в кухню. Попить воды, например. Бушинский мог взять нож заранее.

– И спрятать в рукаве?

– Если Гена не ожидал нападения, то… просто не смотрел, что у Бушинского в руках. Они не были знакомы. Хотя…

– Думаю, Беспалый полюбопытствовал и отыскал мужа Татьяны в соцсетях.

– Ты прав…

Настя остановилась перевести дух. Аркадий молча топтался рядом. Где-то в зарослях протяжно вскрикнула ночная птица. Луч фонаря вырвал из темноты куст орешника.

– Мы почти на месте, – сказал управляющий. – За кустами – трасса. Ночью машин немного, в основном грузовые. Придется подождать.

– Я на грузовике не поеду!

– Так ведь не в кузове, а в кабине. Рядом с молодым водителем.

– Изверг ты, Аркаша. Неужто посадишь меня на попутку, и сердце не дрогнет?

– Я номера запомню, – осклабился он. – Не бойся. Часа через три будешь в городе. Вот тебе на такси…

Ступников протянул Насте деньги и шутя перекрестил.

– С богом!

Она продолжала стоять, глядя в темноту.

– Аркаша, я совсем упустила из виду одну вещь… У Беспалого есть тетка! Как я могла забыть?! Она какая-то шишка в департаменте культуры! Это тетка устроила Гену в столичный театр.

– Ну и что?

– Она не оставит безнаказанной гибель племянника, вот что! Наличие влиятельной родственницы все меняет. Полиция будет копать, понимаешь? И докопается…

– До чего?

– До нас с тобой.

– Ты хотела сказать, до тебя? Я не при делах, дорогая…

Москва

Ларисе снилась Джейн Рейли. Тонкая изящная женщина с темными волосами и стройной фигурой. Она звала кого-то сквозь призму обманного бытия, наслоений времени и круговорота событий. Ее судьба, несомненно, связана с тайной…

Лариса видела мир ее глазами, ловила ее мысли. Странные мысли. Похожие на крепкую паутину, которую так просто не разорвешь. Паутина покрывала все, что касалось Джейн. Даже рукопись, изданная в журнале «Бальзаковский возраст», была частью этой паутины.

Прочитанное переплеталось с воображаемым, истинное – с ложным. Невозможно было отделить одно от другого. Лариса блуждала по тропкам вариантов, каждый из которых имел право на существование. Каким-то образом Джейн вела ее за собой, показывая, на что стоит обратить внимание.