– Спокойной ночи, Эмерсон, – шепчет Джош и мягко целует меня в макушку.

Мне кажется, я ощущаю улыбку на его губах. Или слышу ее. Или и то и другое. Он тоже сейчас думает о совместной ночевке в комнате башни?

– Спокойной ночи, Прентисс.

Я знаю, что мне следовало бы встать и пойти в кровать – и не только потому, что я уверена, что завтра будет смертельно болеть шея. Но, уже наполовину парализованная сном, в объятиях сильных рук и словно завернутая в кокон запахом защищенности, совсем не хочу этого делать.

И так, уже во второй раз, прижатая к Джошуа Прентиссу, я ускользаю в страну снов – только в этот раз не под предлогом того, что мы замерзнем без объятий.

ВТОРНИК, 8.12.

Прошло два дня, а я все еще расплачиваюсь за ночь, проведенную на диване. Впечатление такое, что план утаить информацию от моей лучшей подруги крепко вгрызся мне в шею как постоянное напоминание о моем намерении. При этом мы видимся чаще, чем когда-либо. С понедельника я провожу в «Сплетнике» каждую свободную минуту.

Вот и сейчас сижу рядом с Лукой и ищу материал по скучным темам, пока наблюдаю за ним. У Луки и вправду приятная внешность: темные волосы, которые завиваются на затылке и за ушами, и словно высеченные черты лица, будто он сошел с грубо набросанного рисунка. Он производит совершенно изумительное впечатление, когда сидит в телефоне. Его лицо озаряется и становится мягче, в глаза проникает свет, который, как вишенкой на торте, дополняется ускользающей улыбкой. Сейчас он как раз покусывает нижнюю губу, полностью сконцентрированный на том, что пишет.

– Если ты с такими сильными эмоциями будешь писать статьи, Пулитцеровская премия тебе гарантирована.

Проходит какое-то время, прежде чем мои слова доходят до него, и он, нахмурившись, поворачивается ко мне.

– Как же зовут счастливицу? – спрашиваю я.

Он кажется немного смущенным, потом осматривается, не может ли кто-то нас услышать.

– Келлан Томас.

Этого я не ожидала. Джейс обнаружил, что Лука шпионит на Келлана. О том, что это интимные беседы, мне никто не сказал. Получается, никто не пронюхал, что эти двое – пара? Должно быть, я смотрю на него в полном шоке, потому что Лука громко скрежещет зубами. Похоже, он сделал неправильные выводы и держит меня теперь за дурочку-гомофобку.

– Эй, я же радуюсь за вас. Но почему вы делаете из этого такую тайну? – спрашиваю я. Не только чтобы отвлечь его от впечатления обо мне, а из искреннего интереса.

Лука долго разглядывает меня, переводит взгляд на телефон, потом снова на меня. Он долго и с облегчением выдыхает.

– Так было не всегда, и вообще-то мы совсем этого не хотим. – Он морщит лицо. – Родители Келлана давят на него. Если бы все было так, как они хотят, он должен был уже давно закончить учебу, чтобы зарабатывать деньги для семьи и бла-бла-бла.

Эти слова пропитаны отвращением, которое отражается и на лице Луки. Стоило ему начать говорить, как следующие предложения скороговоркой вылетают из его рта, так что я едва поспеваю за ними.

– Последний год прошел для него не лучшим образом, и его мама списывает это на наши отношения. Якобы я только отвлекаю его, и он по собственной воле затягивает свою учебу, чтобы оставаться рядом со мной. – Лука закатывает зеленые с блеском глаза и при этом выглядит невероятно юным. – Теперь Келлан страдает манией преследования. Она, похоже, постоянно ему названивает, и он уверен, что у его родителей шпионы в кампусе. – Он медленно качает головой. – Я слишком сильно его люблю, чтобы не подыгрывать. Остался год, и мы сможем вместе покинуть Уайтфилд. – На этих словах его взгляд становится мягким, и улыбка мелькает на его губах.

Я пытаюсь соотнести неприветливого главу Львов с тем образом, который, совершенно очевидно, сложился о нем у Луки, но мне не удается это сделать. Однако Лука не только невольно дал мне информацию, но и потенциальное объяснение тому, почему Келлан всегда кажется таким высокомерным и производит отталкивающее впечатление. Ему есть что скрывать – его чувства к парню, сидящему рядом со мной. Это напоминает мне о Ханне и Беверли, и я глотаю. Я желаю им обоим прекрасного будущего.

– Буду крепко держать за вас кулачки, – говорю я, очевидно, так убедительно, что Лука бросает в ответ робкую улыбку и шепчет:

– Спасибо!

Полчаса спустя я под проливным дождем пересекаю Главный Двор. Я плотно закуталась в куртку, чтобы дождь не попадал мне за шею. Я иду к Джошу, чтобы передать ему новую информацию.

Квартира Джоша, или Джейса, за пределами Особняка Львов – лучшее место для того, чтобы иметь возможность встречаться, оставаясь незамеченными. Тем не менее, я тревожно сглатываю, когда бегу по столь знакомой дороге в, пожалуй, самое дорогое здание общежития во всем кампусе и при этом по возможности избегаю луж. Как часто я проходила между внутренними дворами и размышляла о том, что только эти древние здания ни видели?

Я вытесняю все воспоминания о прошлых визитах в это общежитие, стены которого настолько толстые, что у входа они выглядят как небольшая крыша. Прошмыгнув в нишу, я первым делом делаю глубокий вдох, прежде чем толкнуть тяжелую деревянную дверь и привычно подняться вверх по лестнице. Носки и ноги в кроссовках промокли насквозь и издают своеобразные звуки. Если бы сегодня утром я знала о таком проливном дожде, я бы надела другую обувь и взяла бы с собой зонтик.

Не успела я оглянуться, как обнаружила себя стоящей перед дверью Тайлера с поднятой вверх рукой, готовой постучать. Я, спотыкаясь, отскакиваю назад, как если бы Тайлер распахнул дверь и толкнул меня. Мои ноги сами меня сюда принесли. Движимые столькими вечерами, проведенными вместе. Моменты, проникшие в мой дневник счастья.

За короткое время с начала триместра Тайлер пробрался в мою жизнь и основательно закрепился в ней, будто демонстрируя свое право быть ее частью. Все его сообщения, которые я удаляла, практически не читая, с тех пор как сбежала от него, тоже подтверждали его настрой. Якобы ему жаль, что он застал меня врасплох. И мне, как он считает, следовало бы простить его за то, что он воспользовался моей ситуацией. Он, дескать, просто не смог устоять передо мной…

От боли в груди я не могу дышать, а приближающиеся шаги за дверью его квартиры действуют как электрошок. Я проскальзываю к соседней двери и, пока стучу, смотрю вниз на пару обуви, стоящую на полу четко под прямым углом к стене, и отчаянно молюсь о том, чтобы Джейс или Джош открыл дверь достаточно быстро, и мне не пришлось столкнуться с Тайлером.

В порядке исключения удача на моей стороне. Но этот вид счастья не стоит записи в моем дневнике. Даже саркастичному голосу внутри меня, который, между тем, переполнен горечью, нечего сказать по этому поводу. Однако мой пульс сбивается, когда растрепанный Джош открывает дверь. Я торопливо проталкиваюсь мимо него и вдыхаю его парфюм, смешанный с запахом кожи.