— Да уж. Гидромассаж здорово расслабляет.

— Вообще-то я имела в виду твои руки, но ты прав. Водный массаж замечательный.

— Приятно слышать, что меня оценили выше.

Гораздо выше. Но все было бы проще, если бы Мэтью так и остался для нее недостижимой фантазией женщины, убежденной, что такой мужчина не заметит ее дважды.

Эшли положила руку на свое левое плечо, которое по-прежнему было чуть выше правого, и сказала:

— В детстве у меня был сколиоз.

На мгновение Мэтью замер. Затем его пальцы возобновили круговые движения.

— Я очень благодарна тете Либби, что она с самого начала стала заниматься моей спиной. — Повзрослев, Эшли смогла в полной мере оценить, чем она обязана Либби, которая в детстве заставляла ее носить корсет. — Сколиоз почти вылечили, хотя я боюсь носить туфли на высоких каблуках и долгое время стоять на одном месте, потому что тогда у меня начинает болеть голова.

— Ну, насколько мне известно, высокие каблуки не щадят ничью спину, да и стоять на одном месте хотя бы час — занятие довольно утомительное, тем более на каблуках.

От его слов Эшли сразу расслабилась, чего не удалось сделать гидромассажу.

— Мне действительно не послышалось?

— Что именно?

— Мэтью Лэндис считает, что женщинам не обязательно ходить на каблуках? При том что мало найдется мужчин, способных пропустить стройные женские ножки на высоких каблуках.

— Что поделаешь, — вздохнул Мэтью. — Такой мы, мужчины, примитивный народ.

— Заметь, это сказал ты, а не я.

— Но ты хотя бы из вежливости могла бы промолчать. — Мэтью обхватил ее руками чуть пониже груди. — Конечно, у каждого из нас есть слабости.

— Например, ноги.

Он накрыл ее груди ладонями, нажав на соски подушечками пальцев.

— Или эти груди. Или твоя нежная кожа, — коснувшись губами ее ушка, продолжил он. — И твои чудесные волосы.

— Болтун, — задыхаясь от его прикосновений, сказала Эшли.

— Так и есть, но зато я честный парень, и ты не можешь это отрицать. — Мэтью ласкал губами ее шею. — Эшли, я делаю тебе комплимент. Тебе неприятно слышать комплименты?

Эшли ответила не сразу, но раз Мэтью не ужаснулся, есть надежда, что он не будет смеяться над ней, если она ответит правдиво.

— Наверное, просто не привыкла. Я ведь знаю о своем недостатке.

— И ты этого стыдишься, — сразу догадался он. — Брось, Эшли. Тут нечего стыдиться. Это не твоя вина.

— Да, я знаю и очень благодарна тете Либби и врачам, которые помогали мне многие годы. Но… — Она запнулась, но все же продолжила: — Ты не знаешь, какой я была. Мне пришлось много работать, чтобы добиться такой осанки… Мои биологические родители отказались от меня, потому что лечение было дорогим, долгим и не гарантировало стопроцентного результата.

Услышав это, Мэтью вздрогнул. Эшли посмотрела на него и встретила его жесткий взгляд.

— Они тебя не заслуживают. — Он ласково дотронулся до ее щеки.

Нежность в его голосе и безжалостный взгляд, в котором она прочла холодную ярость. Ярость не на нее — на людей, которые бросили девочку, когда та нуждалась в их любви и поддержке.

Эшли впервые столкнулась с такой реакцией на свой рассказ. Другие люди сочувствовали ей, помогали, но никому не удавалось одной лишь фразой заставить ее забыть о горечи прошедших лет.

— Спасибо тебе, — прошептала она.

— За что? За то, что сказал правду? Пойми, я восхищаюсь тобой, твоей стойкостью и характером.

Это было как бальзам на ее сердце, особенно после слов Брента.

— Я просто должна была стать сильной, — тихо объяснила Эшли. — Дети могут быть очень жестоки к тем, кто хоть чем-то отличается от других.

Впрочем, жестокость свойственна всем людям независимо от возраста. Например, ее родители…

Мэтью совершенно прав. Они не заслуживают ее. Это была простая, но ошеломляющая мысль, которая раньше не приходила ей в голову: есть люди, которые не могут быть родителями, которым нужно просто запретить становиться родителями.

Эшли расслабилась, только сейчас поняв, в каком внутреннем напряжении она была все время. В прошлом она часто беседовала на эту тему с тетей Либби, а позже с Клэр и Стар. Как странно и немного страшно — ей потребовался всего лишь один разговор с мужчиной, чтобы она увидела все в другом свете.

Мэтью провел костяшками пальцев вдоль ее позвоночника.

— Сколько лет ты носила корсет?

— Настолько долго, что красивое белье стало моей слабостью. Так приятно чувствовать шелковую ткань на коже…

— А ты, оказывается, эстетка!

— Я бухгалтер, — возразила Эшли.

— Одно другому не мешает. Можно одновременно уважать цифры и логику, быть импульсивной и даже заниматься любовью с незнакомцем.

— Когда ты так говоришь…

— И думаю. Мне досталась замечательная девушка: умная, красивая и сексуальная.

Мэтью замолчал, подтверждая свои слова ласками, которые сводили ее с ума.

Эшли повернулась к нему, обвила его шею руками, отдаваясь во власть требовательных губ и помня о своем обещании взять от этой ночи все, что она сможет.

А ведь ночь еще не закончилась.

— За твою победу, Мэтью. За победу.

— За победу, братец.

Услышав не вовремя произнесенные слова Себастьяна, Мэтью дернулся и смазал удар, запустив мяч в канаву.

Скривив губы в подобии улыбки, он повернулся к брату, который только что нарушил правило «молчать во время удара».

— Спасибо, братец.

Мэтью ждал этого дня, чтобы провести его с братьями за игрой в гольф. Турнир был включен в его избирательную кампанию, и проигрывать он не собирался.

— Всегда рад помочь, — расплылся в улыбке юрист, обладающий талантом оказываться в нужном месте в самый нужный момент. — Кстати, симпатичный удар.

Два других брата стояли рядом с гольф-картом и дружно аплодировали, хохоча.

Мэтью ткнул клюшкой в направлении сначала младшего, Йохана, затем Кайла, второго по старшинству.

— Скоро ваша очередь, и тогда посмотрим, не поторопились ли вы со смехом.

Они с детства во всем соперничали друг с другом, и с тех пор ничего не изменилось. Конечно, Себастьян не мог знать, что его слова произведут такой эффект.

Прошлой ночью с Эшли они «побеждали» бесчисленное количество раз. Мысли о ней преследовали его постоянно. Вот и сейчас, стоя возле гольф-карта и облокотившись на клюшку, Мэтью видел перед собой Эшли, какой она была вчера в горячем джакузи. Ее образ мешал ему сконцентрироваться на игре. Ночью они практически не спали, но он бы ни за что не отказался от каждой проведенной вместе минуты.