— Не только, — подтвердила Стар. — Мы бы хотели потратить полученные по страховке деньги на ремонт дома и затем продать его.

— Мы разделим полученные средства на три части и сможем заняться тем, о чем каждая из нас давно мечтала, — подхватила Клэр. — Я хочу открыть небольшое кафе, тогда у меня останется больше времени на ребенка.

— Стар, а ты?

— Я всегда мечтала вернуться в школу искусств и еще учиться в Европе. Конечно, я могу обратиться к мужу, но мне хотелось бы, чтобы это были мои деньги. — Стар положила ладонь поверх руки Эшли. — Но если ты не согласна, мы не будем настаивать.

Эшли посмотрела на своих сестер. В их предложении был смысл. У обеих был дом, семья, а сейчас им предоставлялся шанс заняться тем, о чем они мечтали. У нее же была…

Самые близки ей люди — две любящие ее женщины и эксцентричная немолодая леди, которая заменила им мать и научила верить в свои силы. Будет ли она продолжать жить в этом доме или согласится продать его — от этого ничего не изменится.

Эшли взяла сестер за руки.

— Мы продадим его. Наши воспоминания гораздо ценнее дома, который никогда не станет прежним. Мне кажется, тетя Либби только приветствовала бы наше решение двигаться дальше и была бы счастлива узнать, что в ее доме поселится новая семья.

Стар ответила на ее пожатие с расширившимися от удивления глазами и глядя куда-то ей за спину. Эшли повернулась в тот момент, когда комментатор сообщил: «Помощник кандидата на пост сенатора Мэтью Лэндиса сообщил, что Мэтью Лэндис собирается выступить с заявлением».

Что Мэтью собирается сказать? Она покинула его дом до того, как Лэндисы нашли какое-либо решение. Конечно, им пришлось действовать быстро, пока Мартин Стюарт не повернул эти фотографии в свою пользу.

Проклятье, почему пресса не уделяет столько внимания Стюарту? Если бы журналисты взялись за него всерьез, то могли бы всплыть очень интересные факты. Впрочем, вопрос риторический. По результатам промежуточных голосований Мэтью опережал своего соперника, поэтому любой скандал означал ужесточение борьбы, а значит, более пристальный интерес со стороны избирателей.

Клэр ободряюще ей улыбнулась, а Эшли неожиданно снова вспомнила, что даже не склонная к безрассудству Клэр однажды все-таки рискнула своим сердцем!

На экране возникли фотографии Мэтью. С ней. На поле для гольфа. С блондинкой на парковке. Последняя фотография не значила для Эшли ровным счетом ничего. Только потому, что в его жизни была Дана, или по какой-то другой причине? — спросила себя Эшли и неожиданно все поняла.

Она просто верит Мэтью. Но раз она верит ему, то почему не верит себе? Она хотела стать частью его жизни. Он собирался дать им обоим шанс, поделился с ней очень личным, о чем, возможно, знали немногие. Эшли ушла, переполняемая жалостью к себе и страхом, что Мэтью не сможет полюбить ее так, как любит его она. Но ее уход ничего не изменит. Она будет думать о нем, вспоминать каждую проведенную вместе минуту, может, даже начнет вырезать фотографии из газет, кляня себя за то, что упустила шанс. Возможно, из их брака ничего не выйдет, но ведь Эшли даже не попыталась ничего изменить, завоевать любовь Мэтью! Она просто сбежала, испугавшись, что проиграет. Неужели Эшли Карсон — трусиха?

Эшли вскочила со стула, словно подброшенная пружиной.

— В общем, я согласна. Мы отремонтируем и продадим дом. Обсудим все позже. У меня есть срочное дело.

— Куда ты? — спросила Клэр, поднимаясь вслед за ней.

— На пресс-конференцию Мэтью. Ему нужна моя поддержка. Увидимся!

У Эшли больше не осталось никаких сомнений — ее место рядом с мужчиной, которого она любит.

До выступления оставалось менее девяноста секунд, но Мэтью о нем и не думал. Что ж, если его рейтинг упадет или даже на политической карьере можно будет поставить крест, значит, так тому и быть. Вокруг стояли люди из его команды, стараясь не мешать ему собраться с мыслями, но это было лишнее. Он почти ничего не слышал и никого не замечал, погруженный в свои мысли.

Эшли ушла. Исчезла из его жизни. Только потеряв ее, Мэтью понял, как много она для него значит. Без нее все становилось бессмысленным. Он верил, что, став политиком, сумеет сделать что-нибудь важное для людей. Без Эшли все это выглядело не таким уж и важным.

Взглянув на часы, Мэтью увидел, что осталось еще тридцать секунд. Он открыл дверь, чтобы выйти к журналистам, и почувствовал, как кто-то положил руку на его плечо. Неужели он так задумался, что не слышал, как к нему подошли? Мэтью повернулся и… не поверил своим глазам.

— Эшли? Что ты здесь делаешь?

Эшли пристально смотрела на него своими темными глазами, приводя его мысли в еще больший хаос.

— Я встретила твою мать. Она привела меня сюда. — Эшли поправила лацканы его пиджака. — Что ты собираешься сказать?

— Правду. Я был недостаточно решителен, потому что боялся навредить себе, говоря правду. Отсутствие смелости и решимости непозволительно для сенатора, который обещал отстаивать интересы избирателей. — Мэтью подавил желание обнять Эшли и прижать к себе, чтобы убедиться — она действительно рядом.

— Думаю, ты выступишь отлично. — Эшли ободряюще похлопала его по руке. — Идем.

— Ты не пойдешь, — нахмурился он. — Я не хочу, чтобы журналисты набрасывались на тебя.

— Спасибо, но я как-нибудь справлюсь. Да и ты не дашь меня в обиду.

Эшли так быстро прошмыгнула под его рукой, что Мэтью не сумел остановить ее. Бросить девушку он не мог и потому вышел вслед за ней, успев заметить слабый испуг на лице Брента, который тот пытался скрыть. Его помощник оказался совершенно не готов к появлению Эшли Карсон.

Ему пришлось обойти Брента и потерять на этом несколько секунд, поэтому Мэтью не успел перехватить Эшли, и она подошла к микрофону.

В зале мгновенно наступила тишина. Все собравшиеся репортеры устремили взгляд на нее.

— Здравствуйте, леди и джентльмены. Знаю, что вы ожидаете выступление мистера Лэндиса, но прежде я бы хотела добавить несколько слов от себя, — с улыбкой сказала она, окидывая взглядом переполненный конференц-зал.

Как странно, подумал Мэтью, он никогда прежде не замечал, какая прямая у нее спина. Или это потому, что обычно она была скрыта прядями ее великолепных рыжих волос? Может, Эшли обязана своей осанкой корсету? А может, все объясняется ее врожденным чувством собственного достоинства?

— Что ж, перехожу к делу. Думаю, многих из вас, как и избирателей, интересуют недавние фотографии, а не то, на сколько процентов Мэтью опережает своего соперника. Как все уже успели заметить, меня на тех фотографиях нет. — (Зал сразу ожил. Раздались смешки, защелкали фотоаппараты.) — Единственное, о чем я хотела бы всех попросить — пусть информация, которой вы поделитесь с жителями нашего штата, соответствует моим словам. Итак, я считаю, что фотографии кандидата в Сенат в одежде для гольфа, на поле для гольфа, с девушкой, работающей на поле для гольфа, — (все дружно засмеялись), — не являются темой, из которой стоит раздувать скандал. Я говорю это потому, что доверяю Мэтью, а доверие, как известно, нужно заслужить.