– Может быть, у тебя дома у кого-то проблемы с желудком?

Он напрягся, припоминая.

– У отца порой что-то такое бывало.

– Вот поэтому кашки да супы. У нее наверняка не было времени готовить каждому отдельно. Но у меня проблем с пищеварением нет. Так что готовить я буду и жареное, и печеное, и острое. То есть вредное, но вкусное.

– А какие у тебя проблемы?

Полине хотелось сказать, что проблема у нее одна, но большая. В его лице. Но ответила толерантно:

– У меня вообще никаких проблем нет. Благодаря тебе.

Он приосанился, но она быстро выпустила из него лишний воздух, как из шарика:

– Через год у меня будет своя квартира, так что все просто замечательно. Хороший контракт составил этот твой Максимыч.

Она пошла на кухню, оставив мужа разочарованным и недовольным. Разобрала продукты, часть убрала в холодильник, часть в шкафчики.

– Почему у тебя холодильник работает, если пустой? Электричество только зря нагорает.

Вошедший за ней на кухню успевший натянуть брюки Стас озадаченно потер затылок.

– А что? Его отключить нужно было? Так я не знаю, где он отключается. Его мастер как включил, когда установил, так он и тарахтит себе помаленьку.

Полина посмотрела на Стаса, как на несмышленого младенца.

– А вилку из розетки выдернуть слабо?

Он пальцем показал на стены.

– А где та вилка и та розетка? Холодильник-то встроенный. Так что если найдешь и мне покажи.

Полина повнимательнее посмотрела на кухню. В самом деле, вся техника была встроенной. Никаких шнуров, розеток и прочих «прелестей» обычной кухни не наблюдалось. Решив не тратить время на ненужные поиски, все равно холодильник уже не пуст, достала из шкафчика обнаруженный при поисках пропитания чайник, включила.

– Много готовить не буду. Нам же сегодня обратно в ресторан? Второй день будем отмечать, как в народном ритуале?

– Да. К пяти вечера надо быть там.

Подумав, что у богатых свои причуды, ей бы этот второй день и даром был не нужен, велела Стасу нарезать батон, вымыла руки и принялась готовить омлет. Повернувшись, увидела странную картину: вооружившись огромным ножом, Стас кромсал бедный батон на огромные куски.

– Тебе что, даже хлеб никогда резать не доводилось?

Он развел руками.

– Нет. Мы всегда приходили на кухню, там уже все стояло на столе. Ели, говорили спасибо и уходили. А что?

Полина принялась резать накромсанные им толстенные кусищи на более тонкие.

– Придется учиться. Представляешь, как тебе повезло? Сколько новых навыков ты усвоишь?

– Сколько? – Стасу отчего-то не понравились навязываемые ему навыки.

– Ууу!.. Хлеб резать – это самая меньшая твоя задача. Ты еще будешь посуду мыть, потому что из одноразовой едят только отдыхающие на пикнике, полы и диваны пылесосить, ходить в магазин за продуктами и еще многое-многое другое! Через год станешь завидным женихом, хозяйственным таким. Невесты с руками отрывать будут.

Он был шокирован.

– Ты это серьезно?

– Конечно! А для чего еще ты женился? Чтобы познать жизнь, мой дорогой!

Болтая, Полина шустро сделала бутерброды, налила в чашки кипяток, поставила на стол растворимый кофе, вынула из аэрогриля омлет, из тостера подсушенный черный хлеб, натерла его чесноком.

– Кушать подано! – торжественно возвестила и села за стол.

Стас вознамерился последовать ее примеру, но она грозно вопросила:

– А руки ты вымыл?

Он озадаченно посмотрел на свои ладони.

– Зачем? Я их не пачкал.

– А еще за хлеб брался! Иди руки вымой и рубашку надень. – Она лукаво ему подмигнула. – Вот она какая непростая семейная жизнь!

Подумав, что столь интенсивного воспитания точно не ожидал, Стас натянул тенниску. Потом вымыл руки и пришел на кухню. На столе перед ним стоял омлет с поджаристым беконом, рядом яркая керамическая тарелка в красную клетку с чесночным хлебом.

Осторожно взял в руки хлеб, понюхал. Пахнет вкусно. Принялся за омлет и восхитился:

– Слушай, а ты классно готовишь! Не хуже, чем в ресторане. Где-то училась?

– Это врожденный дар, – гордо заявила Поля. – Жаль, что в брачном контракте не прописана отдельная за это оплата.

– Можно поправить. С обязательствами кормить меня три раза в день.

– Три раза в день кормить тебя невозможно. Если только по выходным дням. А в будние дни только завтрак и ужин.

– А вот надо было обязать тебя уволиться с работы и посвятить мне себя целиком. Тогда бы я на обед домой приезжал. А давай ты так и сделаешь, а? Чего тебе на работе гробиться?

– Я на работе работаю, а не гроблюсь. И мне нравится работать. Для чего я тогда вообще училась?

– Чтоб с тобой поговорить можно было по-человечески. А то с неучами и парой фраз-то перекинуться не о чем.

Полине показалось, что они играют в какие-то перевертыши. Не сама ли она думала о том же, но только в отношении Стаса?

Поев, Стас завлекательно предложил:

– А давай немножко полежим, а? Отдохнем немного после еды. Я от стресса отойду. А то уж было решил, что ты сбежала от ужасов этой ночи.

– Да? А были ужасы? – неожиданно кокетливо спросила Полина и насторожилась. С чего она начала кокетничать?

Он нежно ее обнял и прошептал на ушко:

– Ну, я был несколько… ммм… настойчив.

– Если б это была моя первая ночь с мужчиной, я бы точно сбежала. Но поскольку у меня есть некоторый опыт, – тут она непроизвольно поморщилась, вспомнив Толика, – то я выдержала все вполне достойно, не находишь?

– Ты выше всяких похвал, – он внезапно стал очень серьезен. – Не рассердишься, если я спрошу, кто этот твой бывший?

– Просто одноклассник. Мы прожили вместе два года. Я думала, он меня любит, а он любил красивую жизнь. И когда ему эту красивую жизнь посулили, благополучно свалил к тетеньке старше его на пятнадцать лет. Финита ля комедия.

– Как его звали? – в тоне Стаса Полине почудилось что-то зловещее.

– Не хочу вспоминать, извини. – Она боялась, что Стас устроит глупую разборку с Толиком. С него станется. – Я про него давно забыла.

– Если б забыла, у тебя глаза не были бы такими обиженными. Но ты не переживай, в этой истории пострадавший он, а не ты. Если он этого еще не понял, то скоро поймет! – твердо пообещал Стас, нежно погладив ее по руке.

От этого сочувственного утешения у Полины на глазах навернулись слезы. Она стремительно поднялась и принялась убирать со стола, скрывая лицо.