Айсберг с сожалением посмотрел на лежачего друга и покачал головой. Если бы они не попёрлись на Север, Грех выжил. Теперь шансов мало. Ему нужен постоянный уход, еда, питьё, полный покой и лекарства. Он не может ему ничего предложить, кроме аптечки. Раненый горел от лихорадки, пульс едва прощупывался под слоями одежды, и он всё ещё лежал в отключке. Плох, совсем плох Грешник. Сталкер вздохнул и попробовал ему дать воды с бутылки. Половина пролилась обратно, потекла по бороде. Он отыскал в распотрошённой аптечке ампулу с противостолбнячным препаратом и вколол ему в ногу.

К этому времени закипела вода в котелке. Айсберг со знанием дела покрошил туда гороховый концентрат, добавил сушёного мяса, специй и уменьшил огонь. Вспомнив, что он наглотался болотной воды, сожрал две таблетки от радиации и также ввёл себе сыворотку от столбняка.

Дождь не заканчивался. Нудная, монотонная моросячка наводила на дурные мысли. К этому времени сталкер основательно подкрепился гороховым супом с мясом, съел шоколадную плитку с чаем, и выкурил сигарету. Убираться он не стал. Минут сорок Айсберг просто сидел сложа руки и думал о дальнейших действиях. На ум ничего толкового не приходило. Все его мысли упирались в желание быстрее отсюда убраться, пока их кто-нибудь не увидел. Правда, он не знал, куда идти и где находится. Места незнакомые. Грешник, считай, труп, а беглей Айсберг снова останется один, без обязательств, поддержки и морального глодания. Зато у него есть карта. Карта наёмника, который стал для него почти другом. Жаль, что так погано складывается.

Искренне жаль.

Солнечный диск почти скрылся за лесом. Полчаса — и берег Припяти затянет темнота. Айсберг по-быстрому почистил оружие, своё и чужое, заново снарядил магазины патронами. Теперь сталкер подумывал обустроить ночлег. Топать ночью по незнакомой местности он не желал. Выкопает себе нору, залезет поглубже, переночует, и завтра в бой с новыми силами. Можно рвануть на границу, к белорусам. Сдался бы на поруки, отсидел пару лет в колонии, и глядишь, на свободе человеком станет со временем. Наелся он Зоной. Эх, мечты!

— Грешник, вставай, сука! — толкнул он бесчувственное тело ногой. — Хорош дрыхнуть. Давай, дружище, открой глаза, моргни, и тогда я пойму, что ты живой.

Грешник ответил привычным молчанием и нитевидным пульсом, что едва прощупывался на холодной коже. Живой.

Айс вылез из-под лодки с ножом, расправил плечи. Несколько минут он глядел на закат, раздумывая над дальнейшими планами. Увы! Ничего путного в голову не приходило. И всё же он нашёл решение, возможно, единственно верное. Если найм переживёт ночь, то постарается с ним добраться до границы. Умрёт — похоронит по совести. Только яму выкопает заранее. Кто знает, чем ночь закончится и доживёт ли он сам до рассвета?

«Извиняй, Грешник!».

В копании могилы было что-то символичное. Почти сутки назад он вытаскивал раненого бойца из тайника, катил на тележке, и теперь проделывает подобное с точностью до наоборот. Круг замкнулся, и это совсем не нравилось Айсбергу. Похоже, он не избавился от проклятия. Неудачи продолжали сыпаться на него градом вместе с ненавистными дождевыми каплями.

Вооружившись сапёрной лопаткой, Айсберг отошёл метров пятнадцать от привала и воткнул сапёрку в грунт. Копалось легко: острая лопатка без труда врезалась в рыхлый чернозём. Докапывал он уже в сумерках насилу, пугаясь от собственного шороха и хлюпающей жиже, которая сочилась из стенок. Бродяга собирался вылезать из могилы, как грунт на краю ямы осыпался, а над ним навис жуткий размытый силуэт огромного существа.

— Зря выкопал. Припять вымоет тело.

Чужой голос прозвучал прямо над ним. И принадлежал он тому самому существу, что стоял напротив — человеку в бесформенном плаще. От очередного дежа вю Айс кисло скривился. Устал он пугаться всяких выскочек. Ему Сильвера хватило с лихвой. А то что в округе бродят сомнительные личности, которые обожают выскочить из небытия, так в Зоне таких полно. Но сапёрную лопатку положил на край ямы.

— По фигу. — ответил он чужому. — Смотрю, тут становится людно.

— Это точно. Давай вылезай, нормально пообщаемся. Я не кусаюсь.

Тень шевельнулась, и в том месте, где притаился ночной гость, расцвёл огонёк от зажжённой спички. Секунды Айсбергу хватило, чтобы рассмотреть визитёра. Высокий плечистый мужик, одетый в немецкий «флектарн», в рыбацких сапогах. За спиной выглядывала «вертикалка». Так обычно носили охотники на кабанов. Опасности от него не исходило. А мародёры не станут заводить разговор.

Незнакомец с наслаждением затягивался самокруткой, пуская клубы дыма в его сторону.

— Долго будешь сиськи мять, паря?

— Уже.

Сталкер упёрся руками и с лёгкостью выпрыгнул из могилы. Чужак лишь хмыкнул:

— Человек под лодкой, труп или доходит?

— Нет. Живой. — буркнул Айсберг, глядя на тщедушного мужика, лет сорока с морщинистым лбом. Нападать он не собирался.

— Так добей и похорони, раз при смерти. Для него же лучше.

— Нет. Подожду до завтра.

— Тоже вариант. В любом случае ты с дружком смелые парни. Сюда не каждый забредает добровольно, особенно так далеко. Да ещё и в непогодь.

— Не по своей воле я здесь.

— Вестимо.

Нежданный гость с наслаждением выпустил в воздух облако сизого дыма.

— Зря тут окопался. Погранцы церемониться не будут. Залп дадут и нету тебя.

— Погранцы?

— Ага. Мы на границе находимся, особо охраняемой. Патруль, катера, все дела. И поверь ты мне, караулят её почище Берлинской стены.

— Граница? С Беларусью? — до Айсберга не сразу дошёл посыл ночного гостя.

— Логично, что с ней. — в его голосе послышалась ирония. — Руки распускать не станешь, если я подсяду? Ты вроде нормальный, но я так, на всякий случай спросил.

— Зачем? Ты безоружный.

— Хех. Думаешь? — ухмыльнулся ему визитёр и локтем распахнул непромокаемую парку немецкой раскраски. Под ней незнакомец держал одной рукой заряженный обрез. Айсберг поднял глаза, и представил, что случилось, если бы он принялся махать сапёркой.

— Обрез у сердца, а за спиной калаш. — заметил Айсберг.

— Ага.

Говоривший выбросил цигарку и спрятал обрез во внутренний карман бездонной парки.

— Я загляну на огонёк? Твоим варевом на всю округу пахнет.

— Залезай. Места немного, но тебе хватит.

Бродяга буркнул привычное «ага» и проворно нырнул под лодку. На лежачего Грешника лишь покосился. Незнакомец подложил под задницу ногу, усевшись поудобнее, втянул ноздрями воздух.

— Ооо, супчик, гороховый небось!

— Угощайся.

— Почему бы и нет.

Чужак нашёл ложку, вытер её тряпкой и принялся хлебать остывшую жижу без хлеба. Увидев это, Айсберг подал ему нарезанный сухарь. Тот довольно заурчал, как мартовский кот, скребя ложкой по закопчённому котелку.