практики посылки всех документов в адрес Берия явствовало, что тот является фактическим руководителем МГБ, или, по крайней мере, лично Абакумова [2, л. 16].

2 июля 1951 г. И.В. Сталин получает заявление старшего следователя Следственной части по особо важным делам МГБ М.Д. Рюмина, который сигнализировал о неблагополучном положении в министерстве с ведением следствия по ряду важных дел на крупных государственных преступников.

В письме М.Д. Рюмин сообщил, что в ноябре 1950 г. вел следствие по делу арестованного доктора медицинских наук, профессора Я.Г. Этингера, который на допросах признался, что является убежденным еврейским националистом, вынашивающим ненависть к ВКП(б) и советскому правительству. Признался так же в том, что, когда в 1945 г. ему было поручено лечить кандидата в члены Политбюро ЦК ВКП(б) А.С. Щербакова, он делал все для того, чтобы сократить ему жизнь.

Рюмин, эти показания доложил заместителю начальника следственной части Лихачеву, после чего их вместе с Этингером вызвал к себе Абакумов. Во время беседы с Этингером министр намекал ему о том, чтобы тот отказался от своих показаний об убийстве Щербакова. После того, как Этингера увели из кабинета, Абакумов запретил Рюмину допрашивать арестованного в направлении его замыслов по террору, мотивируя тем, что это «заведет нас в дебри». Впоследствии Этингер отказался от всех своих признательных показаний.

Рюмин указал, что после вызова Абакумовым арестованного Этингера для него установили более суровый режим, он был переведен в Лефортовскую тюрьму в самую холодную и сырую камеру. Кончилось это тем, что в первых числах марта профессор умер и его террористическая деятельность осталась нерасследованной.

Рюмин посчитал своим долгом сообщить Сталину, что Абакумов, по его наблюдениям, имеет склонности обманывать правительственные органы путем замалчивания серьезных недочетов в работе МГБ.

Так, в его производстве находилось следственное дело по обвинению бывшего заместителя генерального директора акционерного общества «Висмут» в Германии Салиманова, который в мае 1950 г. сбежал к американцам, а затем через 3 месяца возвратился в советскую зону оккупации Германии, где и был арестован. На допросе Салиманов показал, что американская разведка располагала подробными сведениями о деятельности «Висмут», занимавшегося добычей урановой руды. Эти показания говорили о том, что МГБ плохо организовал контрразведывательную работу в Германии. Вместо того, чтобы информировать об этом правительственные инстанции и устранить серьезные недостатки в работе органов МГБ в Германии, Абакумов запретил фиксировать показания Салиманова протоколами допросов.

Рюмин описал методы следствия в следственной части по особо-важным делам, где систематически нарушалась социалистическая законность.

В заключение высказал свое мнение о том, что Абакумов не всегда честными путями укреплял свое положение в государственном аппарате и являлся опасным человеком для государства. Внутри министерства на наиболее ключевые места и, в частности, в следственной части по особо-важным делам он поставил своих «надежных» людей, которые, получив карьеру из его рук, постепенно теряли партийность, превращаясь в подхалимов, угодливо выполняя все, что хочет Абакумов [1, с. 658–660].

Есть мнение, что это заявление М.Д. Рюмина является результатом аппаратных игр в высшем руководстве. Однако существует и более правдоподобная версия. Работа в следственной части по особо важным делам у Рюмина не задалась. Опасаясь, что за участие в фальсификации следственных дел придется нести ответственность и узнав, что управление кадров МГБ СССР потребовало у него объяснение по существу скрытых им при поступлении на работу компрометирующих его материалов,[43] Рюмин решил обезопасить себя и с этой целью обратился со своим заявлением к Сталину. Позже он писал, что сам не ожидал такого резонанса.

Сталин быстро отреагировал на это обращение. 4 июля 1951 г. решением Политбюро ЦК ВКП(б) была организована Комиссия в составе Г.М. Маленкова (председатель), Л.П. Берия, М.Ф. Шкирятова и С.Д. Игнатьева, которой поручалось проверить факты, изложенные в заявлении Рюмина, срок расследования определялся в 3–4 дня [4, л. 1].

В тот же день, В.С. Абакумов на имя Г.М. Маленкова и Л.П. Берия направил письмо следующего содержания: «Прошу Вас о помощи — поговорите со мной. Очень прошу. В. Абакумов» [5, л. 6]. Ответа на письмо не последовало.

Комиссия Политбюро ЦК ВКП(б) начала работу незамедлительно.

5 июля 1951 г. начальник 2 главного управления МГБ СССР Ф.Г. Шубняков по просьбе Комиссии Политбюро подготовил докладную записку, где сообщил, что 18 ноября 1950 г. он получил указание от Абакумова арестовать и доставить в Министерство профессора Я.Г. Этингера. Позже, получил указание доставить его на допрос к Абакумову. В начале допроса Абакумов заявил Этингеру, что он арестован за вражескую работу и от него требуется правдиво изложить все факты этой деятельности, а также лиц, с ним связанных. Этингер узнав, что он находится на допросе у министра, стал проявлять нервозность, пытаясь привести какие-либо аргументы, которые могли бы подтвердить его безупречную репутацию. Он утверждал, что арестован ошибочно, сослался на свою работу в Лечсанупре Кремля, отметив, что являлся консультантом во время болезни А.С. Щербакова. В ответ на это Абакумов заявил, что следует разобраться, как он лечил Щербакова и почему его не уберегли. Этингер, нервничая, хватаясь за сердце, стал доказывать, что процесс лечения шел правильно и, кроме того, не он один лечил Щербакова [5, л. 9–11].

В этот же день свою докладную записку в Комиссию Политбюро направил заместитель начальника отдела 2 Главного управления МГБ СССР Н.А. Тангиев, в которой сообщил, что в ноябре 1950 г. получил указание от Шубнякова арестовать Этингера. Спустя примерно полчаса после ареста Шубняков предложил доставить Этингера в кабинет Абакумова для допроса. В приемной министра их встретил Шубняков, и они вместе ввели Этингера к Абакумову. Допрос Этингера Абакумовым продолжался 40–45 минут, примерно в двенадцатом или в первом часу ночи. По словам Тангиева Абакумов обвинил Этингера в том, что тот плохо лечил Щербакова. Этингер заявил, что лечащим врачом Щербакова был доктор Виноградов, а он приглашался только на консультации. Абакумов спросил, почему больному Щербакову разрешили выехать на машине в город и разъезжать. На что Этингер заявил, что «большие люди» мало слушают врачей [5, л. 15–20].

На следующий день, начальник Следственной части по особо важным делам МГБ СССР А.Г. Леонов доложил, что его арест и допросы у Абакумова, происходили в его отсутствие. После возвращения из отпуска, его заместитель — М.Т. Лихачев, доложил ему о деле Этингера. В начале января 1951 г. Этингер был переведен в Лефортовскую тюрьму, где внезапно умер от разрыва сердца.

В результате просмотра следственного дела было обнаружено, что большинство важнейших показаний Этингера оказались по вине Рюмина не оформлены протоколами допроса, в результате чего не могли быть использованы ни в оперативной, ни в следственной работе. Было установлено, что Рюмин, приняв дело Этингера к своему производству за целый месяц составил всего лишь пять коротких протоколов допроса, главным образом, по биографии арестованного. Проступок Рюмина был предметом разбирательства в партийной организации следственной части и ему за безответственное отношение